Глава 1
Nirvana своим бессмертным хитом внезапно разрушила
тишину в маленьком помещении. С экрана мобильника призывно улыбается моя Алёна…
В этой женщине мне нравится всё…
–
Кирочка… – вкрадчиво произносит она, на корню гася моё благодушие.
В
этой женщине мне нравится… почти всё. Вот это сладкое «Кирочка» меня
категорически не устраивает. Но я подавляю раздражение привычным способом –
пропускаю её томное воркование мимо ушей. Помогает… ровно до того момента,
когда непривычное слово цепляет слух…
«Австралия».
Я
отключаю слуховой фильтр и внимаю каждому слову.
Вот
чёрт! А ведь полгода назад это казалось чистейшей авантюрой, я даже не
предполагал, что может выгореть…
–
Нехило, Лен, поздравляю. Но сейчас у меня полно работы, всё только наладилось…
–
Надеюсь, ты шутишь?! Ты набрал почти девяносто баллов! Кир, это же уникальный
шанс – это Сидней!.. Да почему я вообще тебя уговариваю, если мы уже давно всё
решили!..
Мне
хочется сказать, что решила именно она, но это было бы несправедливо – я ведь
позволил, подыграл… Мне так нравилось делать её счастливой. Идиот
недальновидный!
–
И я уже просила не называть меня Леной! – прилетает запоздалое возмущение. Но,
даже прозвучавшее в самое ухо, оно не в силах заглушить истеричный фальцет
моего администратора Алика, доносящийся из-за двери.
Почему-то
я уже догадываюсь, какая неумолимая беда грозит расшатать моё и без того неустойчивое
жизнелюбие.
–
Прости, Лен, давай вечером обсудим… – я сбрасываю вызов прежде, чем услышу
очередное: «Я не Лена!» Плевать, сейчас из двух зол я выбираю большее и уже
готов взглянуть в лицо опасности. Дверь резко распахнулась…
Вот же чёртова девка!
Она
ворвалась в мой кабинет с той же бесцеремонностью, с какой привыкла топать по
жизни – игнорируя любые препятствия. Алик, неосторожно попытавшийся остановить
нарушительницу, с визгом отдёрнул руку и пронзительно взвыл, отрезанный от нас
тяжёлой дверью. Судя по звукам, отрезало его жёстко.
–
Кирилл Андреевич, добрый день! – наглая бестия широко улыбнулась.
Был добрый… Пока на
него не обрушилась чудовищная напасть...
Маленькая
и изящная, как фарфоровая куколка. Только мне, её бывшему инструктору, уже
известно, как бывает обманчива внешность. Трогательная хрупкая фигурка
неожиданно может оказаться выносливой и крепкой, как стальной трос. Я хорошо
помню, сколько силы и ловкости в этих тонких девичьих руках. Сейчас эти
маленькие ручки торопливо одёргивают совершенно нелепое и вызывающе открытое
платье и небрежно отбрасывают за спину тяжёлую блестящую гриву чёрных в синеву
волос. Умничка – всё поправила и угомонилась, трогательно прижимая к животу
маленькую сумочку.
В
нежном ангельском облике кротость и смирение, а в чернющих бесстыжих глазах
черти отжигают рок-н-ролл.
–
Айя, кажется, я запретил тебе здесь появляться, – напоминаю тоном строгого
дядюшки.
–
Вам не показалось, Кирилл Андреевич, – в голосе покорность и сожаление, – но с
момента Вашего запрета кое-что изменилось.
Я
даже не рискую строить предположения и терпеливо жду хреновых новостей.
–
Месяц назад я достигла возраста согласия, – она делает многозначительную паузу
и сбрасывает заготовленную бомбу: – И я выбрала Вас.
Мои
смутные подозрения резко обрели ясные очертания и с каждой секундой во мне
крепнет желание схватить обнаглевшую мелкую фитюльку за шиворот и вышвырнуть из
своего... – я с недовольством осматриваюсь по сторонам – ну пусть будет…
кабинета. Но я не умею воевать с детьми и наивно надеюсь разрешить щекотливую
ситуацию миром. Я смотрю ей в глаза и даю шанс опомниться, но моя попытка
избежать неловкости хромает на обе ноги:
–
Я не буду тебя тренировать, Айя. Извини.
Упс
– не прокатило!..
–
Да тренируйте Вы кого хотите, плевать мне на это, – она раздражённо
передёргивает плечами и с подозрением прищуривается. – Вы специально дурачком
прикидываетесь, да? Я Вам говорю о согласии на...
–
Стоп! Я понял! – выставляю руки ладонями вперёд. – Я смекалистый…мм… дядя.
На
самом деле я растерян и зол. Борюсь с искушением выдернуть ремень из своих брюк
и всыпать хорошенько по заднице искательнице приключений. Но, во-первых, это
непедагогично, а во-вторых, ещё неизвестно, какой подтекст в моих действиях
разглядит эта сопливая акселератка. С неё станется...
–
Послушай меня, девочка, – включаю терпеливого и умудрённого опытом
двадцатитрехлетнего старца, – я надеюсь, что твоё... эм... мероприятие
предполагает согласие обеих сторон? Так вот – я против, потому что предпочитаю
дружить с взрослыми тётями. А ты, кстати, почему не в школе? Прогуливаешь?
–
Я окончила школу! – Айка улыбается и старается говорить ровно, и лишь по её
сжатым кулачкам я понимаю, что девчонка в ярости.
Хм, а до скольких лет
у нас в школе учатся?
Я
с недоверием рассматриваю эту пигалицу. Не удивлюсь, если её и оттуда выгнали.
Айка насмешливо встречает мой взгляд и вызывающе вскидывает подбородок. Но
вдруг вздрагивает от неожиданности, когда в её сумочке начинает звонить мобильник.
–
Я уже давно взрослая и самостоятельная, Кирилл Андреевич! – произносит она с
достоинством в голосе, а тонкие пальчики слегка подрагивают, пытаясь добраться
до телефона. – И мне Вас искренне жаль…
Хочу
сказать, что мне тоже, и пожелать доброго пути… Но любопытство сгубило не
одного осла:
–
Почему это?
Айка,
наконец, добралась до своего мобильника и, решительно сбросив вызов, подняла на
меня свои чёрные, как ночь, глаза.
–
Вы же предпочитаете старух! – она брезгливо сморщила маленький носик.
Телефон
в её ладони снова ожил, но Айка, не глядя, заглушила звук и продолжила:
–
Но когда-нибудь Вы непременно опомнитесь и откопаете в себе мужество взглянуть
правде в глаза, только увы – для Вас уже будет слишком поздно. Ведь мы,
женщины, такие непредсказуемые…
Непредсказуемая
женщина раздражённо заглушила очередной вызов и, отбросив церемонии,
припечатала:
–
Ты просто трус, Кирилл. Жаль, что когда окрепнет твоё согласие, это уже будет
совсем другая история, в которой ты мне неинтересен.
Мудрый
и опытный наставник во мне немилосердно размазан по обшарпанному директорскому
креслу. А мелкая зараза, выплеснув тонну презрения, всё же обратила свой взгляд
на экран мобильника. Судя по звуку, ей туда прилетело сообщение. И теперь с
беспокойством и удивлением я наблюдаю, как на хорошеньком личике юной
воительницы появляются растерянность и… страх?
–
К-как это? – едва слышно бормочет дрожащими губами.
А
мне уже хочется сорваться с места, чтобы пожалеть, погладить по черноволосой
голове – не каменный же я! Но я, скорее, руку себе отгрызу, чем приближусь к
этой чертовке!
–
Почему? – её голос звучит сипло и горестно, а длиннющие ресницы порхают
часто-часто.
