Когда Альфред, жалуясь на нелегкую долю дворецкого и ворча о новых веяниях, тащил в дом ёлку, внутри неё уже что-то копошилось. Не стану утомлять тебя, дорогой читатель, подробным рассказом о сетованиях Альфреда, скажу только, что они не стоили и выеденного яйца. Зато кое-что другое в этой праздничной кутерьме невозможно было обойти вниманием, а именно – Тесси.
Тесси, хоть и с увлечением наблюдала муки старого дворецкого, все же заметила, как мелко дрожат еловые лапы. И вовсе не оттого, что дерево волокут по паркету самым неподобающим образом, и маменька, будь она в холле, несомненно отчитала бы Альфреда за неуклюжесть, а лишь потому, – и в этом не было никаких сомнений – что в ветках кто-то укрылся. Поначалу Тесси решила, что это мышь, но, здраво рассудив, поняла – мышь бросилась бы наутёк, едва сообразив, что её пристанище обнаружили. Нет, ель шевелилась так, словно кто-то притаился в ветвях с одной лишь целью – во что бы то ни стало проникнуть в дом.
Конечно, Тесси не сообщила о находке Альфреду, горничной Лиззи, поварихе мисс Суини (хоть и умыкнула с кухни кусочек сыра, чтобы окончательно убедиться – мыши здесь не причём) и тем более маменьке. Вместо этого Тесси решила сама подкараулить незваного гостя.
Дождавшись, когда дерево установят в зале и оставят в покое: Альфред после всех злоключений не желал его видеть, мисс Суини постоянно торчала на кухне, а Лиззи, будучи чрезвычайно суеверной особой, старалась обходить ель стороной – Тесси устроилась рядом. И надо сказать, устроилась весьма недурно. Пушистые еловые лапы надёжно скрывали от глаз не только забравшихся в дом проходимцев, но и саму Тесси.
Здесь, дорогой читатель, позволь мне увести тебя в сторону и шепнуть на ухо то, что несомненно важно для нашей истории. Достопочтенный отец семейства Мимси, а именно такой была их фамилия, скончался два года назад, как раз под Рождество. Горе сие столь отяготило бедную миссис Мимси, что она, увы, отдалилась от дочери. Всё своё время безутешная вдова проводила за чтением книг по счетоводству или возилась в саду, обхаживая зимние розы, которые никак не желали цвести. И потому, будучи предоставленной самой себе, весьма взрослая особа семи лет, Тесси Мимси, развлекалась всеми возможными способами под неусыпным взором того, кто оказывался поблизости.
И здесь мы перенесёмся обратно, в нынешнее Рождество, где Тесси, дожевав припасённый для мышей сыр, принялась следить за елью. А следила она так рьяно и старательно, что сама не заметила, как уснула. Мягкие еловые лапы поманили Тесси, словно пуховая перина. Треск поленьев в камине убаюкал не хуже колыбельной, которую порой напевала Лиззи, помогая своей маленькой хозяйке готовиться ко сну. Дрожь и шорох в ветвях прекратились, замерли в торжественном ожидании. И лишь когда старинный особняк утонул в зимней тишине, как в пряном снегу, из зелёной хвои показалась такая же зелёная голова.
Хорошенько разглядеть её едва ли представлялось возможным для кого угодно, кроме любопытной маленькой девочки. А таковая как раз проснулась, сладко потягиваясь, на бесценном персидском ковре.
Зелёная голова сразу же захватила всё внимание Тесси, может быть, потому что высунулась прямо над её собственной головой. А может быть, потому что никаких голов на рождественском дереве и вовсе быть не должно.
Тесси притаилась, как только умела. А уж в этом деле, смею заверить, она была мастерицей. Кто ещё мог часами выжидать за занавеской в кладовой, пока мисс Суини отлучится с кухни, оставив на столе открытую банку джема? Или неподвижно сидеть под кустом лишь затем, чтобы выскочить и напугать Альфреда, отчитывающего мальчишку-почтальона?
Однако предлагаю вернуться к загадочной зелёной голове. Лицо на этой голове было украшено бородой, будто шапкой снега. А следом за ней из хвои показались шея, плечи, грудь и руки, как и положено всякому живому существу, пусть и отдалённо, а всё же напоминающему человека. Только, пожалуй, раз в десять меньше.
Когда человечек явился на свет целиком, Тесси увидела, что облачён он в зёленый кафтан, и оттого утвердилась в мысли, что всё это не случайно. Разве может кому-то понадобиться столь тщательная маскировка, если этот кто-то не собирается слиться со своим убежищем, точно с троянским конём? Конечно же, нет.
Решив, что девчонка всё ещё сладко спит (Тесси наблюдала за происходящим прикрыв ладонью глаза, будто лежала на тёплом морском песке), человечек в зелёном спрыгнул и принялся махать рукой. Ель тотчас ожила и отряхнулась: со всех сторон разом, раздвигая пушистые лапы, попрыгали другие человечки. И если бы не часы за стенкой, отмерявшие точно шесть ударов, топот их маленьких ножек был бы слышен на весь дом. Незваные гости не только отлично замаскировались, но ещё и с точностью выбрали время для вторжения.
Тесси терпела сколько могла, но, когда несколько бородатых наглецов приземлилось на её мягкий живот, не выдержала, выдав себя с потрохами. Она ловко ухватила одного из них за край кафтана, и пока остальные в ужасе разбегались кто куда, поднесла его к лицу, чтобы получше рассмотреть в свете затухающих каминных углей.
Человечек смешно дрыгался в воздухе. И если ноги его болтались, пытаясь поймать равновесие, то руки уверенно сжались в кулачки, давая девчонке понять, что их крошечный обладатель вовсе не намерен сдаваться без боя. Лицо человечка, хоть и было чрезвычайно бородатым и суровым, показалось Тесси совсем детским, а шапка, надвинутая на брови, венчалась милейшим помпончиком, что лишь убедило Тесси в безобидности грозного воина. Ведь ей было известно наверняка: злые люди не носят помпонов.
– Ну, и кто же ты таков? – спросила Тесси. В ответ человечек лишь сильнее насупился и сложил руки на груди, продолжая при этом презабавнейшим образом болтать ногами.
– Ах так? – возмутила Тесси. – Что ж, раз не желаешь говорить, мне придётся тебя съесть.
И она широко разинула рот, поднося к нему человечка. Конечно же, Тесси не собиралась никого есть, хотя, по правде сказать, порядком проголодалась оттого, что проспала обед. И всё же, поедание на вид маловкусных бородатых человечков в зелёных кафтанах вовсе не входило в её планы.
– Постой, хозяйка! – раздался тоненький голосок. Из-за кочерги, прислонённой к камину, показался другой человечек. – Этот Бим! Я – Бом. А тот вон – Звонкогром. – Человечки по одному выходили на ковёр, а Бом продолжал перечислять: – Дуболом, Толстослон, Вышедом, Вгорлеком и Облом. Мы эти, хозяйка, садовые пискли.
– Может, пикси? – удивилась Тесси.
– Не, пискли, точнёхонько тебе говорю.
Свободной рукой Тесси почесала макушку, поразмыслила ещё пару секунд, а после, решив смилостивиться, поставила грозного Бима рядом с остальными. По правде сказать, Тесси казалось, что писклей было гораздо больше, когда они врассыпную спускались с ели. А теперь на линялом ковре словно бы лежала горка опавших хвойных иголок. Тесси напустила на себя самый важный вид, какой только сумела, совсем как маменька, когда отчитывала её за проступки, и, оглядев компанию садовых писклей, строго спросила:
