– Он идет, он уже близко…
Пламя двух светильников колебалось от ветра, который врывался с террасы. Голос Медеи глух, словно ей не хватало воздуха.
В отличие от матери сын ничего не видел в большом прозрачном шаре, висевшем в воздухе посреди комнаты, только легкий туман внутри. Юный Мед усмехнулся:
– Почему ты так боишься Тезея, разве он сильней твоих чар?
– Если он придет в Афины и увидится с царем Эгеем, царь поймет, что это его сын. Тогда я буду изгнана.
Невесть откуда взявшаяся в комнате большая черная птица вдруг захлопала крыльями и вылетела в дверь, ведущую на террасу. Ни мать, ни сын не обратили на нее внимания, это было привычным. К тому же движение ее крыльев, когда птица пролетела между светильниками, никак на пламя не повлияло. Это означало, что птица не существует.
– Тебя прогонят из Афин, как прогнали из Коринфа? – Мед устроился удобней на ложе, взял с блюда на столе ячменную лепешку и принялся отщипывать крошечные кусочки.
Обычно Медею это раздражало, но сейчас она была слишком встревожена увиденным, чтобы обращать внимание на мелочи.
– Мед, ты должен его убить!
– А потом ты убьешь меня, как убила моих братьев, детей Ясона, в Коринфе?
Медея хлопнула в ладоши, и шар исчез.
Теперь черные глаза матери впились в такие же у сына:
– Я никогда не убивала своих детей! Это выдумали жители Коринфа, чтобы очистить свое имя, это они убили и наших детей, и самого Ясона!
– После того как ты живьем спалила его новую жену?
– Что ты знаешь об этом, только то, что услышал от досужих болтушек, которые шипят мне вслед, словно клубок змей?!
Мед никогда не видел такого напора у матери, хотя прекрасно знал, что она способна на многое. О ней говорили, что колдунья, но к чему оспаривать, если посреди комнаты вдруг появляется прозрачный шар, в котором Медея видит то происходящее далеко, то будущее? Разве обычные царицы такое видят?
Но Медея не обычная царица, она вовсе не царица. Ясон привез красавицу-чародейку из Колхиды, где царевна помогла возлюбленному добыть золотое руно и после этого бежать от собственного разгневанного отца, царя Колхиды Ээта. Она не жалела никого из родных, взяла с собой на корабль аргонавтов младшего брата, а когда Ээт почти догнал беглецов, попросту расчленила брата и выбросила куски в море, чтобы задержать царя.
Ясону тогда бы ужаснуться и оставить Медею в Колхиде, но он привез красавицу в Иол. И ведь все бесполезно – дядя, отправивший Ясона добывать руно, уже был свергнут, а новый царь Пелий уступать трон Ясону не собирался. Медея помогла по-своему: внушила царевнам, что их папашу можно омолодить, если сварить в кипятке, те и постарались.
Но оставаться после этого в Иоле опасно, пришлось уйти в Коринф.
Сначала там все было спокойно, Медея родила Ясону сыновей, но все же пришлась не по душе жителям Коринфа. По мнению коринфян, Колхида – это дикий край, где и люди тоже дикие. Однако Медея оказалась вовсе не дикой, к тому же способной преподать урок многим женщинам (а иногда и мужчинам). Она не заискивала не только перед людьми, но и перед богами Олимпа, у Медеи были свои боги.
Кому же такое могло понравиться? Никому и не нравилось, Медею невзлюбили с первого дня, хотя она родила Ясону детей. Герой побаивался свою необычную жену, а потому, когда царь Коринфа Креонт предложил ему свою юную красавицу-дочь Главку в жены с условием, что Ясон прогонит Медею, аргонавт поспешно согласился.
Когда Медея вспоминала о том, как, пряча глаза и спотыкаясь на каждом слове, тот, ради кого она пожертвовала всем, что имела в Колхиде, сообщил о предстоящей буквально тем же вечером свадьбе и ее изгнании (при том, что дети оставались с отцом по его воле), руки сами собой сжимались в кулаки, а губы в который раз шептали:
– Ясон, как ты мог?!
Если боялся ее колдовских способностей, почему бы не сказать об этом открыто? В конце концов, она никогда не колдовала ему или его людям в убыток или на беду. Не трогали бы ее, не проклинали и не прогоняли, боясь ее силы, эта сила никогда бы не обернулась против.
Мед внимательно наблюдал за матерью.
Еще в Фивах, изгнанная жителями из города вопреки воле поверившего в волшебницу Геракла, Медея обещала бездетному царю Афин Эгею, что у него будет наследник:
– Возьми меня в Афины, и будет у тебя наследник.
Взял, привез во дворец, даже сделал любовницей, но поинтересоваться, кто же родит этого наследника, не удосужился. А, может, интересовался, да не считал будущего сына Медеи законным? Скорее второе.
Эгей зачем-то отправился сначала к оракулу, который тоже предсказал сына, а потом путешествовать. Он, видите ли, не понял слова оракула! Переспросить не мог? Царь отправился искать подсказку, а его младший брат Паллант принялся собирать войско, чтобы в отсутствие старшего братца попросту захватить Афины.
Подсказка нашлась в виде юной и очень красивой Эфры, дочери царя Трезена Питфея. Вернее, это царь быстро сообразил, что именно нужно сделать, тем более, дочь уже оказалась лишена девственности самим Посейдоном. Возвращаясь в Афины, Эгей был абсолютно уверен, что Эфра носит его (и Посейдона) сына. У него будет наследник, да еще какой – полубог!
Медея все это видела в своем шаре, но ничего предпринять не могла – она ведь тоже носила под сердцем сына Эгея. А еще силы были нужны, чтобы наслать болезнь на младшего брата царя Эгея Палланта, не то некуда Эгею было бы возвращаться из постели юной Эфры.
Медея встретила царя с прекрасным ребенком на руках. Да, он рожден не от бога, но от самого Эгея. Но царь едва взглянул на младенца.
Попыталась рассказать, что видела в шаре, как готовился к нападению на Афины в отсутствие царя его младший брат Паллант, как ей пришлось напрячь все силы, чтобы наслать на Палланта болезнь и спасти царство.
И что же Эгей, услышала ли она хоть слово благодарности или радости? Ничуть. Царь кричал, что Медея снова взялась за старое – колдует!
– Если кто-то узнает, тебя не просто прогонят, но забросают камнями, разорвут на части!
Гася свою обиду, Медея удалилась. Уйти бы совсем, но куда? С маленьким сыном на руках и репутацией колдуньи далеко не уйдешь. Эллада столь же жестока, как и Колхида, обратного пути домой тоже не было, она преступница, пожертвовавшая братом и Золотым руном из любви к Ясону. К тому же в Колхиде не примут ее сына от Эгея.
Медея воспитывала сына как будущего царя, неважно каких земель, но нашлись те, кто нашептал Меду в уши совсем иное. Сказали, что он рожден непонятно от кого, что Эгей ни при чем, потому и не признает сына. И это когда сам Мед как две капли воды похож на отца.
