Ничьим лицом не насыщай очей своих.
Преподобный Исаак Сирин
«Я знал, Андрей, что ты не выдержишь…» Лист задрожал у молодого человека в руках.
«Не важно, сколько времени прошло (я ведь не представляю, что случилось со мной), но с момента даты на письме всё, о чем прочтешь, будет действительно год и один месяц. Потом сроки истекут. Можете не ждать…» Парень придвинул лампу поближе.
«Мужчины одинаковы. Ты женился на моей дочери, я полюбил тебя как сына… редко встретишь порядочного человека, да еще среди близких. Вы для меня всё. Потому и допускаю, что однажды последуешь туда же. Полагаю, разные «однажды» случаются со всеми, но со мною «это» случилось… много лет назад и стало семейной тайной. Я был в командировке десять дней. Не звонил, не давал о себе знать. Жена не находила места. Сколько лет после, «безмолвие» аукалось мне. Во внимание не принималось ничего, даже то, что домой меня отправили из Петербурга врачи. Они просто подобрали человека на вокзале. Пассажиры обратили внимание на сидящего неподвижно несколько часов. В кармане нашли билет до Москвы. То был твой тесть. Позвонили жене и не найдя никакой патологии, а на вопросы, хотя и односложно, я уже отвечал, посадили в поезд. В Москве меня встретили. Через неделю начал есть. Но седина не прошла. Уже никогда. Представь, что я мычал в свое оправдание – ведь правды сказать не мог. Нет, я сказал бы, будь хоть шанс из миллиона, что поверят. А может, и нет… жалеть близких не просто слова. Если бы жена, дочь знали, куда была та командировка… Через год я написал книгу. Никто не видел её. Если ты читаешь эти строки, рукопись перед тобой. С письма и начинается. Проверь – первый и титульный листы склеены… значит, никто не прикасался. Иначе ты не одинок…»
Молодой человек осторожно придвинул книгу. Два листа не раскрывались. Он быстро перевел глаза на письмо.
«Но раз решился, у тебя два пути. Первый – дочитать и бросить затею. Книгу можете издать. Но подумайте. Триста тридцать три раза подумайте. Вдруг найдется тот, который поверит. Не в сроки, а в возможность. Второй – командировка. Но вернуться оттуда нельзя. То, что произошло со мной тогда – удивительное чудо, другого объяснения нет. Почему я оказался на вокзале, как попал, что произошло в последние мгновения – не помню. Зато помню всё до того. Всё. Забыть такое нельзя. Даже при полной потере памяти в старости. Потому что это уже не память, а часть живущего с тобой. Думаю и после смерти.
Итак, я побывал в «Колизее». Не в том, известном из брошюр, где русские оставляют недопитый коньяк в нишах, как и дурил в молодости сам, а в настоящем. Весь мир – чудовищный Колизей. Где одни убивают, насилуют и топчут… другие наслаждаются зрелищем, но все проклинают третьих за неучастие в празднике. Мир не объять, но есть место, где можно увидеть всё и одновременно. Помнишь картину «Последний день Помпеи»? Вопль и стоны, камни, пламя, младенцы… молнии и любовь… но и надежда, надежда. Её призрачная вуаль… в центре. Именно в ней всё дело. Клянусь, Брюллов тоже побывал там. Никогда, слышишь, никогда не стой перед картиной слишком долго. Не позволяй этого делать никому из семьи.
Но оставим эмоции. Как я узнал о «Колизее», как нашел путь – история длинная, да и ненужная тебе, ибо все ключи мне известны. И работают они, повторяю, всего тринадцать месяцев. Почему именно столько? Не знаю. Думаю, что их всегда тринадцать. Только один месяц мы проводим не здесь. И ключи я получил, заглянув оттуда в еще ненаписанный роман… Впрочем, отвлекся. Время без-жалостно… а, может, и спасительно. Необходимо одно – срок этот должен пройти… потом книгу можно читать не опасаясь. Кто и захотел бы, не попадет. Хотя… это та же призрачная вуаль… Но довольно! Шаг, который я должен сделать, и как должен сделать – единственный шанс. Если кто-то наверху правильно рассчитал, если меня не обмануло предчувствие… всё закончится хорошо. Мы снова будем вместе. Все. Но я обязан, не впутывая никого, повторить пройденное. Уверен. Как и в том, что знаю, где моя дочь».
Андрей на секунду задумался. Он сегодня видел жену в полном здравии. Но тут же строки понеслись дальше.
«А перед тобой сейчас выбор из выборов. Подумай о матери. О жене. Больше не о ком думать. Обратно в «обойму» вернешься, если откажешься. Если сожжешь письмо и за-будешь – заживешь нормальной жизнью. Поверь, именно нормальной. Быть хорошим мужем и отцом не самая легкая задача по вашу сторону. И достойная. Да еще с испытанием, что выпало на твою долю. Не руби сразу, возьми паузу. Ждать – лучшее решение. Запомни, лучшее из лучших! Но если решишься…»
Строки запрыгали перед глазами.
«Каждый понедельник, ровно в полночь, самый левый от входа электронный терминал на Ленинградском вокзале выдает один бесплатный билет. Вокзал далеко от места, где ты живешь… и в этом тоже моя надежда… В строке «пункт назначения» нужно лишь указать: «Колизей». И помни, Виктор Викторович – настоящий друг.
Твой тесть».
* * *
Две девочки, на вид лет двенадцати, Лена и Полина, торопились в кинотеатр. Нет, они не собирались сегодня в кино, просто так случилось, как это иногда бывает в субботу. Однако случилось всё не просто так. Да и суббота была необычной.
Полина, чуть более рассеянная из подруг или, как говорила мама, более романтичная, нежели сама в ее возрасте, шла в гости к Лене. Всю неделю они строили планы на выходные, которым, впрочем, сбыться было не суждено. Подруга жила в квартале от нее, и потому прежде Полина должна была пройти аптеку, продуктовый магазин, перекресток и еще несколько бутиков, названия которых менялись слишком часто, чтобы их помнить. У витрины одного из них она остановилась. Там, за стеклом, боком к ней стоял красивый мужчина в зеленом пиджаке с золоченым вензелем слева. Манекен, надменно откинув голову назад, протягивал руку женщине в ослепительно белом платье, которая стояла на одном колене и, слегка прикрыв глаза ладонью, тянулась к соседу, будто прося о чем-то. С левого плеча свисала странного вида бархатная накидка, того же зеленого цвета, что и пиджак. Приглядевшись, Полина заметила вензель и на ней. «Как у пажей» – мелькнула мысль. Дизайнер, развлекаясь и фантазируя, не отказал себе в удовольствии подобрать не только верное сочетание тонов, но, что и смутило девочку, расположить их в необычных позах. «Странно, – думала она, – должно быть наоборот – всегда на колене мужчина. – Полина, уже представляла себя, той с накидкой. И, конечно же, в таком платье. Вообще, наша героиня была хорошей фантазеркой. Да и в кино подобное видела не раз. – И почему не так здесь?»
