Это был очень ветхий дом, поросший травой, оплетенный отчасти ползучими растениями. Никто не знал, что было там внутри за вечно закрытыми ставнями. Временами оттуда доносился какой-то говор. Люди говорили, потупивши взгляд, что это бред проживающего там сумасшедшего старика. Шла молва, якобы он испытал большое горе и все это свело его с ума, но какое именно горе так и осталось тайной. Иногда можно было встретить этого пожилого мужчину, но о разговоре с ним не могло быть и речи. Не говоря о смешанном запахе чего-то дико отталкивающего, он был безмолвен. Его губы сильно сжаты, а временами и вовсе во рту был кусок старого тряпья, будто он пытался подавить в себе какой-то крик. Взрослые его по большей части игнорировали, а дети, зараженные интригой тайн этого человека, периодически доставали его не только речью, порой оскорбительной, но и тыкали в него пальцами, а иногда какой-нибудь дурень мог кинуть в него камень. Чем же он заслужил такое отношение к себе, этот низкорослый, немощный, побитый жизнью старик?
Не ясно было на что он жил, так как у него по всей видимости не было источников дохода. Но времена его можно было увидеть с большим черным пластиковым мешком на плечах, который казалось его приковывал еще ближе к земле. Что там было в этих мешках? Этого никто не знал. А вернувшись с ним домой, по вечерам спустя время вновь возникали тихие стоны, невнятная молва и как будто молитва – все это люди считали сумасшествием из-за утраты всей семьи и одиночества. Именно эти непонятные вопли и крики держали в ужасе детей, проживающих в этом загородном поселке Мирово, и смущали взрослых, которые не могли узнать в чем дело.
Однажды один мальчишка поспорил с приятелями, что войдет во двор дома. Пари было принято. Идти пришлось после захода солнца, чтобы не было лишних свидетелей, которые бы наверняка прогнали их оттуда.
Время пришло. Дом старика находился на углу улицы за которой было озеро, а ближайший дом был 300 метрах. Он находился прям по центру, а по углам небрежные полуразрушенные деревья, собирающийся от дома небольшой аллеей в даль. Тихий шелест листьев, прохладный ветерок позднего лета и щебет птиц наполняли этот уголок необыкновенным таинством. В остальном место было сонным; Марк слышал свое учащенное дыхание, пробираясь по этой аллее вдоль деревьев. Мальчишки, с которыми он держал спор, находились на безопасном расстоянии от него, как они сами посчитали. Когда он был уже в 10 метрах от разбитого деревянного дома, все было как обычно, а света там никогда не бывало видно. Здание было похоже на склеп с захоронениями целого поколения семьи. Марк постоял пару минут, прислушиваясь к звукам из дома. Тишина. Он подошел к калитке – дверь никогда не была заперта – приоткрыл ее, заглянул. За калиткой тянулась длинная тропинка на задний двор, двери вдоль стены не было и ему казалось, что кто-то впивался когтями в эти стены. Там была содрана побелка и тянулись длинные полосы к углу дома будто от отчаянно цеплявшихся пальцев. На тропинке валялись различные предметы быта, одежда, игрушки – все это старое как сам дом. Вот Марк добрался до угла на задний двор, и его глаза вдруг резко задергались, его начало трясти. Мальчишки, идущие за ним, не осмелились заходить и прятались рядом с домом. Спустя некоторое время они услышали хрипящий звук, как будто кто-то полощет горло или давится водой и шипящий голос. Следом они услышали шорох травы и громкое тяжелое дыхание, затем стук и сдавленный смех, затем еще один стук и словно тихий плач раздался за калиткой. Вновь тишина. Ребята резко вскочили и убежали.
На следующий день Марка не было дома, но это не было удивительно. Парню было 17 лет и так как мать его была как правило пьяна или развлекала “клиентов”, он не раз пропадал неделями. Это было обычное явление. Парни молчали. Никто бы им и не поверил. Марк, имеющий репутацию хулигана, и разгульная мать-алкоголик мало кого волновали.
Петр не был в восторге от этой идеи. В городе у подростка оставались друзья, куча развлечений, а там, в глуши, как говорили родители, чистый воздух и тишина. Сестра Петра, Майя – ей было 16 лет- вовсе была разочарована этими планами, а плохой интернет только указывал на то, что ей придется с тоской коротать лето вместо увеселительных прогулок с подружками по цивилизационному городу. Родители же были очень рады этой поездке. Суматоха города, постоянный стресс на работе – все это можно было позабыть на время и сосредоточиться на семье. Был снят 2 этажный деревянный дом рядом с рекой и за ней виднелся большой лес, а над ним вдали были видны очертания могучих гор. Как только Макс и Вероника увидели это предложения, то сразу же согласились снять дом.
Дорога была долгой, а погода жаркой. Всем, даже детям, хотелось уже наконец оказаться в загородном домике. Спустя пару минут они проехали табло, на котором был указатель: МИРОВО 1 км. Въехав в поселок, они сразу почувствовали безмятежность и покой этого уединенного маленького мира. Улицы были почти пустые, местные жители проводили приезжих любопытным взглядом.
– Почему они на нас так таращатся? – раздраженно заметил Петр.
– У них не часто бывают гости. Это тихое, забытое место, но природа здесь необыкновенна. – ответил отец.
– необыкновенная тоска – вот что я вижу – возразила, надув губы, Майя.
– Макс! Смотри на дорогу!! Там человек! – воскликнула Вероника.
Макс нажал то тормоз не понимая, откуда взялся там человек. Это был тот самый сгорбленный старик с мешком на горбу с взъерошенными седыми волосами и кляпом во рту, одетый в теплое поношенное пальто. И это в конце лета в жару. Он посмотрел на них пустыми угасшими глазами, а его лицо вдруг покрылось спазмами мышц.
– Жуть! – сказала Майя.
– Теперь мне не только тоскливо, но и как-то не по себе.
– Дед действительно странноватый. Здесь трасса и нет пешеходного перехода, и к тому же он перешел дорогу… в лес? – заметила мать.
– ну ладно вам, не разворачиваться же нам назад из-за чудного деда? – усмехнулся отец.
Петр молчал. Когда они проехали он обернулся назад и смотрел старику вслед. Последний, отойдя на обочину, провожал их все тем же диковинным взглядом. Петр не мог выбросить этот безжизненный, равнодушный и будто смеющийся взор старика из головы. Было в нем что-то жуткое и странно манящее.
