ТИХИЙ МАЛЕНЬКИЙ ГОРОД
ЧАСТЬ 1.
Лодочник.
Положив в корзину последний пучок травы, я разогнулась и потёрла спину.
Да, пора заканчивать: предрассветные сумерки сменились ясным утром. Солнце мне не было видно за высокими деревьями, но оно уже встало, а значит, время сбора травы истекло.
Вот и хорошо. Дома разложу всё, что набрала, пусть сохнет, а сама посплю ещё пару часов, сегодня можно. Первое мая, выходной у всех. Ну, кому Первомай, а кому Белтайн; я вот точно знаю, что травы, собранные сегодня в час перед рассветом, будут особенно сильными. Потому и поднялась в три часа ночи, чтобы в половине четвёртого начать.
Я зевнула, чуть челюсть не вывихнула, и потихоньку пошла вверх по склону оврага.
Вот уже видна крыша моего дома, ещё несколько шагов по дороге – и калитка. Я ещё раз зевнула, потёрла глаза свободной рукой и чуть не упала, споткнувшись… О чью-то ногу? Господи, неужели сюда забрёл какой-то пьяный и улёгся спать в моём боярышнике?
Ох, нет, похоже, всё гораздо хуже…
Мужчина лежал ничком, и на правом боку по его одежде расплывалось кровавое пятно. Похоже, это был удар в печень, а добраться до неё куда легче, чем до сердца, рёбра не защищают. Нужно всего лишь знать, куда бить… Судя по всему, тут бил знаток. Сильное кровотечение, вот след ведёт вниз, к пристани, и наверняка есть внутреннее. У лежащего есть шанс, если прошло немного времени.
Я опустилась на колени рядом с телом и приложила пальцы к его горлу – вроде есть пульс? Или нет? Пальцы замёрзли, ничего не чувствую…
Нет, пульса не было.
Поздравляю тебя, Анастасия Александровна, ты нашла труп.
Секунд тридцать я малодушно обдумывала отличную идею немедленно уйти, закрыться дома и лечь спать. Ну, в самом деле: пять утра, первое мая, выходной – кто меня видит? Вздохнула, вытянула из кармана ветровки телефон и ткнула пальцем в номер участкового.
После десятого гудка трубку сняли. Отодвинув аппарат от уха, я переждала поток отборного мата, потом вежливо сказала:
- Доброе утро, Михаил Матвеевич!
- И тебе не хворать, Анастасия! Что случилось?
Я кратко отчиталась, участковый так же кратко ответил:
- …! Сейчас буду! Скорую вызывай! – и отключился, не прощаясь.
А и в самом деле, чего прощаться, когда вот-вот снова встретимся?
Тарахтение мотоцикла я услышала минут через десять, так что успела занести в дом корзину с травами и поставить в холодную кладовую. Для себя я вынесла из прихожей стул, уселась поудобнее и даже несколько минут подремала.
Мотоцикл подкатил ко мне. Участковый стянул шлем и спросил:
- Что скорая?
- Едут.
Ближайшая подстанция была в Ростиславле, тридцать семь километров дороги. Нам обоим было известно, что это уже бессмысленно.
- Кто это, не опознала?
- Детективы смотрю по телевизору, Михал Матвеич, знаю, что трогать ничего нельзя.
- А он точно… того?
- Пульса я не нащупала.
- Ну да, ну да, кому и знать, как не тебе…
Михаил Матвеевич обошёл вокруг тела, присел на корточки – с трудом, участковый у нас мужчина немолодой и корпулентный, в теле – осторожно приподнял голову лежащего и заглянул в лицо.
- Плохо дело, Настя, - сказал он, отряхивая руки. – Знаешь, кто это?
- Откуда ж?
- Санька. Санька-лодочник.
Я присвистнула: Александр Бухвостов, перевозивший на своей моторке всех, кому нужно было срочно попасть с правого берега Волги на левый, был известен всему городу неуступчивым характером и строгими принципами. Он не курил, не пил и капли спиртного даже в праздники, и ничего не делал даром.
- Получается, не в драке и не по пьяни его зарезали, так, Михаил Матвеевич?
- Вот именно, Настя, вот именно. Ох, грехи наши тяжкие…
- Пуда полтора, - привычно откликнулась я.
Ну а что? И бабушка моя так говорила, несмотря на высшее художественное образование и тщательно скрываемое дворянское происхождение.
Тем временем участковый набрал короткий номер и вызвал бригаду из убойного отдела. Потом повернулся ко мне и спросил:
- А скажи мне, Настя, что ты тут делала в такое время?
- За травой ходила, - честно ответила я. – Горицвет и цветы кошачьей лапки по росе собирать надо, иначе толку от них не будет.
- Горицвет, значит… Ну-ну…
- Михал Матвеич, а можно, я домой пока пойду? Спать хочется – сил нет.
- Сиди! Ты свидетель.
- Да какой я свидетель? Я находитель! Вы ж знаете, никуда я не денусь, вот я, вот мой дом, вон окошко спальни. Как понадоблюсь, так и позовёте.
Не слушая возражений, я ушла к себе. Легла, не раздеваясь, поверх одеяла, прикрылась пледом и выключилась.
Не знаю уж, что говорил сотрудникам скорой и полицейским наш участковый, но, когда он меня разбудил, было почти восемь часов утра. Чувствовала я себя вполне бодро, так что влезла в кроссовки и вышла на улицу. На нашей улице стояли две машины, полицейский «опель» и частный жигуль-девятка. Тело уже увезли, слава богу – не то чтоб я боялась мертвецов, я в медицинском училась, но лучше пусть они не лежат под моим боярышником.
- Шахова Анастасия Александровна? – спросил молодой человек в штатском.
- Да, это я.
- Оперативно-розыскной отдел, старший лейтенант Сосницкий, паспорт ваш можно попросить? – выпалил он единым духом.
- Попросите, - разрешила я.
Старший лейтенант хмыкнул и исправился:
- Принесите, пожалуйста, ваш паспорт.
Сфотографировал первую страницу, раскрыл на прописке и вздёрнул брови:
- Десять лет прожили в Москве, до этого в Питере были прописаны, а теперь у нас?
- Так получилось, - пожала я плечами.
Не собиралась никому рассказывать, почему получилось именно так, а не иначе. Место жительства выбирала не я, вот почему. Иначе бы и в голову мне не пришло поселиться в городе Кириллове…
***
Да, Сосницкий не ошибся, родилась я в Санкт-Петербурге, жила вместе с мамой в старом доме на Кирочной, закончила соседнюю школу и поступила в медицинский. Сама поступила, с первого раза, на бесплатное отделение! А когда сдала сессию за четвёртый курс, в моей жизни, до того момента ровной и беспечальной, произошло два события: умерла мама, и я познакомилась с Максимом.
Мама сгорела в три дня от неведомой болезни, и медики, мои почти коллеги, так и не смогли установить, что же это было. Во вторник мама пришла домой с работы, она была научным сотрудником Эрмитажа, мы вместе отметили последний сданный мною экзамен, а утром она уже не смогла подняться с постели.
С Максом я столкнулась неделей раньше, выходя после экзамена по хирургическим болезням. Потом я узнала, что он приезжал к нашему ректору, какие-то дела они вместе крутили, а тогда… Он был красивым, с белоснежной улыбкой, и ухаживал красиво, и я уже почти собралась познакомить его с мамой.
Три страшных дня, пока она лежала в Мариинской больнице, а врачи пытались поставить диагноз, Макс был со мной рядом. И не только держал за руку: он оплатил отдельную палату и все платные обследования, привозил какие-то редкие лекарства, звонил и договаривался с клиникой в Швейцарии.
