instagram.com/drimchukov
vk.com/drimchukov
Москва, 2х6х год
– Сашенька, ну не мучай ты дедушку! – недовольно произнес Илья, остановившись в дверях детской комнаты.
– Пап, мы еще чуть-чуть, правда… Завтра ведь выходной! – с непередаваемой искренностью в голосе воскликнул мальчик и с быстротой молнии подскочил на кровати.
–Выходной не выходной, но время уже позднее. Дедушка устал, дай ему отдохнуть.
–Ну, па-а-ап!..
– В самом деле, Илья. Не так уж часто мне доводится общаться с внуком. Всяко лучше, чем он бы сериалы смотрел или играл в компьютерные игры. – С долей возмущения буркнул Тимофей Осипович своим хриплым, осевшим от старости голосом. – Да и не так стар я еще, чтобы от разговоров да воспоминаний уставать.
– Ладно, только не засиживайтесь. И шторы задерните, а то, как в аквариуме.
– Ура! Спасибо, пап! – воскликнул мальчик.
– Да тише ты! Мама спит уже! – сердито осек отец. Его выражение лица передавало всю усталость, накопившуюся за последние несколько недель.
– Как там Оксана? Лучше ей стало? А то за целый день так и не удалось толком с ней поговорить, – полушепотом спросил старик.
– Да, вроде, полегчало. Умудрилась же заболеть в самый ответственный момент… Врачи говорят: родить должна недели через две, а тут эта чертова простуда… – Илья облегченно вздохнул, словно сбросив с плеч тяжелый груз.
Тимофей Осипович, привстав с кресла и придвинувшись ближе к сыну, грозно пригрозил пальцем и полушепотом, – но строго, – сказал:
– Сколько раз повторять, не поминай черта в доме, тем более при ребенке!
– Да, я помню, пап. Ты говорил, – безразлично ответил Илья и, сделав несколько шагов в сторону окна, со всей силы, раздраженно притянул шторы друг к другу. Кольца, на которых они были закреплены, скользнули по карнизу и, сомкнувшись, зазвенели, словно праздничные бокалы.
– Я вам и свет чуть приглушу, – сказал Илья. – Но вы все равно не засиживайтесь долго, – добавил он перед тем, как закрыть дверь.
Дальние части комнаты заполнила темнота, и только в самой ее середине очерчивал круг желтый свет от единственной в люстре лампы.
Как только отец вышел, мальчик тут же повернулся к Тимофею Осиповичу, оперся подбородком на руку и с первозданным детским интересом спросил:
– Слушай, дедушка, так почему вы переехали в Москву тогда? Ведь в том городе столько всего интересного: феи разные, птицы необычные. Вы что с бабушкой их боялись?
– Нет, Максимка. Русалок нечего бояться, они только добра людям желают.
– А зачем тогда? Что здесь-то? Одни супермаркеты да машины…
– Чем же тебе машины не угодили? Недалече, чем вчера, тебе предлагал пешком до дома прогуляться, а ты? Давай на такси, давай на такси! – ласково, с улыбкой на лице произнес старик.
– Так тебе, что, там вообще страшно не бывало? Ты же полицейским работал. Бандитов не боялся?
– В полиции, внучек, служат, а не работают. Да и бандиты нас боялись, а не мы их. Зайдешь в переулок – так они все сразу врассыпную!
– А что, тети, которые в воде живут, тоже бандитами были? Почему они от вас прятались? Ты столько всего рассказывал, тебе, что, ни разу не было страшно, ну, хоть капельку?!
– Нет, внучек, – зачесав руками назад длинные седые волос, промолвил старик. Затем, расправив указательным и большим пальцем усы, задумчиво добавил, – … твоего дедушку ничем не напугаешь…
Тихомирск,
2х1х год
– Смотри, сержант, стажера нам аж из самого Ростова прислали! Тебя как сюда занесло-то? – с насмешкой поинтересовался начальник отдела, тучный мужчина, с ярко выраженными щеками и внешне похожий на очень запасливого хомячка, который прямо сейчас направляется со своей добычей в норку. Дополняли этот образ и два его нетипично больших нижних передних зуба, торчавших в разные стороны.
– Да у меня бабушка здесь жила когда-то, дом стоит, пустует.
– А сейчас она где? Умерла?
– Нет, живет в Ростове с родителями, а я…
– А, ну хорошо, что жива, – перебил Тимофея начальник отдела.
– Да, спасибо… Так вот, дом хоть и старый, но жить в нем можно. Я и решил, что, как отучусь, сюда переберусь. Всяко лучше, чем с родителями жить. Да и…
– Всяко, – ухмыльнувшись и вновь перебив стажера, подметил старший. – Вы из какого века к нам пожаловали, батенька? И усы вот эти твои? Ты, что, фильмов про советскую милицию насмотрелся? Не Степаном тебя звать?
– Нет, товарищ…
– Так, давай без вот этого всего, у нас тут отделение дружное, можно без формальностей, – снова не дав договорить, перебил начальник. – Обращаться ко мне можно просто: Глеб Васильевич. Это сержант Земской, – указал он на молодого парня, который стоял слева и вдумчиво рассматривал какие-то документы.
– Женя, – спокойно представился сержант и протянул руку вновь прибывшему.
Тимофей обратил внимание на его внешний вид: он был подтянут, в идеально выглаженной чистой форме, и от него веяло приятным парфюмерным ароматом. Не чета начальнику, который сидел, развалившись на стуле, в расстегнутой на груди рубашке, до которой, похоже, ни разу не прикасался утюг.
– Тимофей, – робко произнес стажер.
– Ах-ах-ах! Тимофей! – засмеявшись, воскликнул Глеб Васильевич, буквально подскочив на стуле. Затем повернулся к сержанту. Добавил: – Это что-то новенькое! Он точно из другого века.
Женя в ответ лишь уважительно улыбнулся.
– Слушай, Тимофей, тебя к нам случайно не царь-батюшка направил? – продолжал упражняться в понятном лишь ему юморе начальник.
– Нет, я по…
– Да, я шучу, Тимофей. Как, кстати, твоя фамилия?
– Федоров. Лейтенант полиции Федоров.
– Добро пожаловать, лейтенант полиции Федоров! – Глеб Васильевич, привстав со стула, протянул Тимофею руку.
– Спасибо. – Пожав маленькую толстую, словно надутую, как воздушный шарик, руку начальника, поблагодарил стажер.
– Долго ты здесь не продержишься, – пригрозил грубым голосом начальник, сильно сжав ладонь лейтенанта и притянув за нее молодого парня ближе к себе.
Тимофей опешил.
Полковник присел на стул, достал из пачки сигарету, зажал ее в углу рта и медленно подкурил, затянулся. Звенящая тишина в кабинете перемешалась с сигаретным дымом, который начальник демонстративно выпустил под потолок.
Это совсем сбило с толку лейтенанта. Он буквально побледнел, но, собравшись с силами, все-таки решился заговорить:
– Я не совсем вас понимаю, товарищ…
– Смотри, сержант, – снова не дал закончить фразу начальник. – Каждый раз работает! – Он разразился хохотом. В этот момент он напоминал уже не хомяка, а неуклюжего поросенка, а каждый его вздох во время смеха сопровождался характерным похрюкиванием.
Вдоволь посмеявшись, Глеб Васильевич продолжил:
– Но здесь ты все равно долго не задержишься. Это один из самых старых районов города. Вон там, чуть пониже отдела, раньше была целая улица двухэтажных домов. Потом людей оттуда выгнали, а на месте этих зданий построили торговый центр, или черт разберешь, что это. Так что остались лишь четыре ветхих дома и улица частных домов. Вот и весь район. Эти, там, сверху, посидели, подумали и решили нас упразднить и отнести к другому району, – тому, что побольше. Да у нас тут и в отделе осталось-то всего: я, сержант Земской и Машка; вон там все бегает где-то. А теперь вот еще и ты… Остальных уже распихали по городу, а мы вот ждем… Конечно, так не должно быть, но ты же знаешь, как у нас все делается. Так что побудем тут еще, а потом и разойдемся. Мы сейчас каждый за пятерых работаем и на вызовы сами ездим, да и так, по мелочи. Но ты не переживай, район у нас тихий, мало кто тут живет; в основном, старухи. Дебошей они не устраивают, в проститутки не подаются, наркотиками особо не увлекаются. Хотя, как знать, да сержант? – повернулся к Евгению полковник. – Есть тут одна бабка, которая достала просто! Постоянно у нее кто-то по потолку бегает. Там квартира уже лет 5 пустая стоит, а ей все шумно да шумно.