1. Пропажа
– Мама, мама, посмотри, он исчез! – с замиранием и тревогой сказала Тильда, расталкивая спящую рядом маму.
– Кто исчез? Куда? – сонно пробормотала мама и посмотрела в окно, куда указывала дочка.
– Наш снеговик! Мы же вчера его в-о-о-н там слепили. Смотри, морковка, веточки и шишки лежат на земле. А его там нет!
За окном была зима. Один из тех зимних дней, когда чуть теплеет и снег начинает подтаивать – как мороженое, которое долго держишь в теплой руке, и оно стекает с краев вафельного рожка. Такие дни еще не означают, что скоро весна. Это бывает как раз в декабре, когда погода сбивает нас с толку: то ли еще поносить осеннее пальто, то ли уже убрать его подальше в шкаф и носить зимнее до пят и не убирать его до весны.
Небо было серым и низким, как будто нависало над всем городом и немного придавливало его. Хотелось протянуть руки до облаков, достать до них и немного приподнять небо. Стало бы не так темно и мрачно. Но ведь небо не твердое – оно воздушное, как сладкая вата. Такая вот серая сладкая вата смотрела из окна на Тильду.
– Сейчас умоемся, позавтракаем и пойдем на улицу разбираться. Куда же он мог уйти? Или его кто-то похитил?
– А что значит похитил?
– Тайно увел, украл.
– Мам, ну это вряд ли. Мы ж с тобой только вдвоем здесь живем.
– Ну кому надо, тот и через забор может перелезть и забрать, что ему приглянется.
Тильде было лет примерно пять с половиной. Они жили с мамой вдвоем на окраине города в маленьком ветхом, но уютном домике. Дом был деревянный, блеклого серо-зеленого цвета, и в тот день сливался с цветом и земли, и неба. Крыша дома поросла тёмно-зелёным мхом, и от этого он казался очень добрым и сказочным.
Покосившийся забор давно никто не чинил, а калитка закрывалась на хиленькую проволочку. Но совсем скоро должен был приехать папа и подлатать все, что успело состариться с его прошлого приезда.
Папа Тильды очень любил жену и дочку, но был вынужден работать в другом городе далеко-далеко и приезжал редко: в основном под Новый год, и летом на день рождения Тильды.
Мама работала почтальоном: разносила газеты, письма и небольшие посылки в ближайшие дома. Тильду она всегда брала с собой на работу, поэтому можно сказать, что они работали вместе.
Тильда очень любила все делать с мамой. Она придумала приключение из всего, что они делали. Маме тоже это нравилось – работа ли, чтение ли книг, готовка обеда – так все дела превращались в игру, и день проходил веселее.
Они оделись и вышли во двор. Под ногами хлюпала слякоть, быстро пробираясь через ботинки к носкам, и к самым пальцам ног.
– Да. Ушел он от нас, – сказала мама. – Ну не беда. Слепим нового. А сейчас надо собираться на работу. Работа не волк.
– А кто она, если не волк? Лиса?
– Ни волк, и ни лиса. Те бы убежали. А вот работа никуда не денется от нас.
– Не то что снеговик! Мама, а давай выясним, куда он все-таки делся! Давай за ним проследим! – предложила Тильда.
– Думаю, пока будем разносить почту, найдем его, ну или хотя бы его следы, – сказала мама. – Он ведь не мог сквозь землю провалиться, – добавила мама, а про себя подумала, что как раз туда он и провалился.
2. Мадам Блом
Мама и Тильда пришли на почту, чтобы взять письма.
Почта находилась недалеко. Нужно было пройти всего две улицы и повернуть направо за огромным дубом, который рос прямо из асфальта. Тильда каждый раз думала, как же это он так растет, закованный в асфальт. Из книг она знала, что у деревьев очень длинные корни и они питаются водой и почвой глубоко-глубоко под асфальтом. Но девочка все равно очень переживала за него.
Почта почему-то работала только до трех часов дня. Поэтому основная работа мама приходилась на утро: успеть добежать до почты, взять письма и раздать их по всем адресам.
– Опять ты с Тильдой пришла, – буркнула мадам Блом. – Отдала бы ее уже в детский сад. И тебе легче, и девочке веселее.
Мадам Блом была дамой неопределённого возраста: то ли старушкой, то ли еще нет. У нее было очень круглое лицо с большой родинкой на щеке. Из родинки торчал маленький черный волосок, и Тильда каждый раз день думала, что он вырастет и станет длинным-предлинным, как на голове. Но он оставался такой же длины, как и был.
«Наверное она его подстригает, чтобы он оставался всегда одного размера», – думала про себя Тильда. Он не давал девочке покоя и первым делом приковывал ее взгляд, когда они заходили на почту.
Блом была небольшого роста и крупного телосложения: верх ее тела был шире, чем низ, и тем она была похожа на срезанный цветок, где грудь и голова были пышным бутоном, а все, что ниже – тонким стебельком.
