1.
Школу Тимми не любил. Точнее, не так: школу он любил, а вот зиму – не очень. Уж больно темно и рано нужно просыпаться. Так холодно и страшно там, за пределами царства тёплого пухового одеяла!.. Засыпая над тарелкой, нужно кое-как доедать завтрак, а еще и родители торопят собираться поскорее, и уже, кажется, даже достали из-под батареи его заранее нагретые зимние сапожки.
«Хотя», – размышлял Тимми, засыпая на заднем сидении машины, – «и зима-то сама по себе очень даже ничего. Но вот только просыпаться в школу…»
В общем, с этими раздумьями он и сам не заметил, как папа привез его к воротам. Выбравшись из машины, он побрёл в класс.
2.
А в школе творилось невероятное. Всюду сновали учителя, и их пытались приструнить ученики. Ой, то есть, наоборот: всюду сновали ученики, и их пытались приструнить учителя. Кто-то сновал по делу, кто-то – без дела или просто за компанию, тут же безуспешно пытались навести порядок дежурные – ребята старших классов. В общем шуме и гаме, в ярком свете и блеске украшенных стен и потолков, как на ярмарке на центральной площади, в высоком холле стояла пышная красавица-ёлка.
– Ну и делаааа, – толкнул Тимми его друг Вик и восхищенно задрал голову вверх. Он ткнул пальцем на саааамую вершину и сказал:
– Видишь, там, такая красная? На саааамом верху?
– Ага, – ответил Тимми, жмурясь от ярких гирлянд. – Что это?
– Эх, ты! Все новости проспишь! – Довольный Вик подхватил Тимми за локоть и потащил в класс. – В этом году объявили рождественский конкурс. Тому, кто напишет самую лучшую сказку, подарят любой подарок! Господи, как же я хочу ту железную дорогу из лавки господина Зонненталя!..
– Ну так пиши, – пожал плечами Тимми. – В чём дело-то?
– Эээ! – Отмахнулся Вик. – Я! Пиши! Как думаешь, почему у меня по грамматике двойки, а?.. И ни одной книжки не прочитано!! Не моё это. Вот если бы было задание решить рождественское уравнение или задачку… – Он мечтательно улыбнулся, но быстро вернулся с небес на землю. – Я серьёзно, Тим. Это твой шанс победить.
– Я такой же простой третьеклассник, как и ты! – Ответил Тимми. – Только ты у нас – технический гений, а я …
Тимми протяжно вздохнул, потому что как раз мимо прошла самая красивая девочка на планете. А может, во всей вселенной. Или галактике. Может, целом мироздании – что там дальше, Тимми не знал, но он готов был биться об заклад, что если бы он объехал все эти просторы, такой же красивой, как Джулия, он бы не нашёл. Он не просто готов был биться об заклад, он готов был выезжать в это путешествие хоть завтра, правда, пока у него не было прав на вождение автомобиля, да и папа вряд ли бы доверил ему свою новую машину.
– Ууу, – ласково похлопал его по плечу Вик, – а вот и она. Причина наших бессонных ночей, грустных глаз, потухших ожиданий… Или как там у вас говорится?
– Никак, – вздохнул Тимми. – Мы ведь даже не разговаривали ни разу.
– Знаешь, – Вик резко выпрыгнул перед ним и растопырил руки. – Я всё понял. Напиши сказку для неё! Напиши – про неё! И тогда, если ты победишь, она узнает!..
– А если не побежу?
– А ты хотя бы попробуй. За свою любовь надо бороться. Вот знаешь, например, как познакомились мои папа и мама? Они…
С этими словами Вик впихнул Тимми в класс, и весь урок рассказывал ему эту и кучу других удивительных историй.
3.
Вот сколько Тимми себя помнил – а помнил он себя примерно девять (ну как он утверждает) лет, он всегда был человеком веселым, но сдержанным. Его интеллектуальный юмор, блестящие комментарии, острые ответы достойны были целого интервью, не меньше. В нём он ловко парировал, шутил, но все – очень, что называется, «на уровне». Говорили в интервью, в основном, о жизненных ситуациях, о каких-то философских высоких мыслях, о том, как началась его головокружительная карьера (он ещё не придумал, какая) и о его, Тимми, умозаключениях по этому (да и любому другому) поводу.
