В демократических государствах современности мечтания о «сильных лидерах» – отнюдь не редкость. В это же самое время «волевые руководители» стран, отдаляющихся от принципов демократии, деловито и энергично консолидируют власть в собственных руках. За пару лет с момента окончания работы над этой книгой крупнейшие демократические государства столкнулись с серьезными внутренними деформациями и значительными вызовами на международной арене. В подобные времена мысль о том, что было бы неплохо найти правильного руководителя героического склада и поручить ему решение всех проблем, выглядит весьма соблазнительной идеей. Один сильный человек на самом верху – и все наладится.
В межвоенный период идея была, в частности, неотъемлемой составляющей привлекательности Адольфа Гитлера и Бенито Муссолини. Однако в те годы страны, сохранявшие верность идеям демократии, отвергали идеологию Fuehrerprinzip и продолжали скептически относиться к «сильным лидерам» и в период после Второй мировой войны. В последние несколько десятилетий представление о способности единственного высшего руководителя разрешать любые важные политические проблемы постепенно приживалось в обществе. Оно стало более распространенным даже в таких парламентских демократиях, как Великобритания, где мы уже не обсуждаем, что предпримет правительство для выработки политического курса страны, а спрашиваем, какое решение примет по этому поводу премьер.
И на президентских выборах 2016 года в США, и на всеобщих выборах в Великобритании в 2017-м, победу одержали кандидаты, подчеркивавшие, какими сильными лидерами они будут в случае избрания. Сила была главным элементом их предвыборных кампаний, хотя в британском случае результаты выборов значительно ослабили позиции премьер-министра, объявившей их как раз для того, чтобы их укрепить. Дональд Трамп набрал почти на три миллиона голосов меньше, чем его соперница Хиллари Клинтон, но благодаря причудливой организации американской избирательной системы с ее конституционной святыней – коллегией выборщиков в Белом доме оказался именно он.
Восприятие Трампа как «сильного лидера» было одним из факторов, способствовавших его победе. В ноябре 2016 года 36 % американцев говорили, что прежде всего хотели бы видеть во главе государства сильного руководителя, при том, что четырьмя годами ранее отдавших приоритет этому качеству было в два раза меньше[1]. В ходе предвыборной кампании Трамп всячески педалировал свою крутость и широко воспринимался как олицетворение идеи сильного руководства. Максимизация власти и демонстрация силы уже давно являются объектами похвал Трампа. Его соперница на выборах отмечала, что Трамп в позитивном ключе отзывался о вооруженном подавлении китайским правительством мирных студенческих протестов на пощади Тянаньмэнь в 1989 году – он сказал, что «власть показала свою силу». «Вот именно, власть. Трамп не мыслит категориями морали или прав человека, он думает только с позиции силы и превосходства», – добавила Клинтон[2]. В марте 1990 года в одном из интервью Трамп говорил, что продемонстрированная китайским руководством «сильная власть» (которую он тем не менее признал «жестокой») в лучшую сторону отличается от Михаила Горбачева, который не способен править «достаточно сильной рукой» в Советском Союзе и в результате разваливает его[3].
В числе сторонников Трампа оказались люди из социальных групп, которые скорее должны были рассчитывать на помощь демократов, а не девелопера-миллиардера. Он стал президентом, несмотря на полное отсутствие политического опыта и явный дефицит соответствующих знаний. После избрания Трампа члены его администрации возвели «сильное лидерство» в ранг его главного достоинства, даже несмотря на то, что для некоторых из них оно подразумевало возможность сделаться объектом публичного унижения с его стороны. Трамп крайне резко отозвался о генеральном прокуроре Джеффе Сешнзе в связи с его решением не вмешиваться в расследование ФБР российского вмешательства в выборы (в том числе возможности связей команды Трампа с русскими). В интервью телеканалу Fox News Сешнзу был задан вопрос о его отношении к полученной от президента публичной выволочке. «Ну, это, конечно, очень обидно, но ведь президент Соединенных Штатов – сильный лидер», – ответил он. (Курсив подчеркивает акцент, сделанный Сешнзом на этих словах)[4].
В мире американского президента тоже воспринимают как сильного лидера – об этом свидетельствуют результаты опросов населения тридцати семи стран. Их проводил авторитетный вашингтонский Исследовательский центр Пью. И полученные данные наглядно иллюстрируют всю неубедительность увязки понятий «сильный лидер» и эффективное руководство». Так, сильным лидером посчитали Трампа 55 % респондентов, но при этом большинство опрошенных отзывались о нем как о «высокомерном, нетерпимом и скользком» человеке[5]. В самые первые месяцы пребывания на посту, когда общественная репутация президента обычно бывает выше, чем на более поздних этапах, доверие к Трампу в мире было ниже, чем к Обаме даже в конце его второго срока. Только 22 % опрошенных выразили уверенность в том, что Трамп «будет поступать правильно в вопросах международных отношений», тогда как Обаме в этом плане доверяли 64 процента. Жители тридцати пяти из тридцати семи стран – участниц опроса оценивали Обаму в целом выше, чем Трампа. Исключение составили только Россия и Израиль[6].
Исключительно низкий уровень мнения о Трампе в мире повлиял и на репутацию Соединенных Штатов на международной арене. К концу пребывания у власти Обамы к США относились позитивно в среднем 64 процента опрошенных, а к лету 2017 года, с появлением в Белом доме Трампа, эта цифра понизилась до 49 %. Наиболее резко доверие к Соединенным Штатам упало в Европе и в странах-соседях – Канаде и Мексике[7]. Социологический опрос, проведенный в Германии в феврале 2017 года, «показал, что надежным союзником считают США только 22 % немцев по сравнению с 59 % всего тремя месяцами ранее, до победы Трампа на выборах»[8]. Получается, что у человека, который считает себя сильным лидером и выглядит таковым со стороны, совсем не получается завоевывать друзей и оказывать влияние на людей в остальном мире.
В самих США рейтинг Трампа на первом году президентства был ниже, чем у любого другого президента в истории страны. В начале второго года его президентского срока американцев, неодобрительно относившихся к деятельности Трампа, было на 15 % больше, чем тех, кто оценивал ее положительно
