Девушка с рыжим настроением
Девушка с рыжим настроением.
Маленькая комната – место её целого мира.
У неё есть пушистый хвост и острые уши, и почти детская непосредственность, граничащая с яростью дикого зверя.
Она играет с солнечными зайчиками на потолке и даже побеждает их.
Запах кофе,
и утро, тающее на языке,
ощущение не отпускающего сна.
Какую мышь сегодня поймает она?
Но она не кошка – ей скучно гулять самой по себе.
У неё есть территория и тот, для кого всегда чистая кружка на кухне, а ещё крохотное сердце в маленькой кроватке, и ярко-розовая помада на подоконнике,
и ещё целых пятнадцать минут собственной тишины.
А я пишу ей двенадцать строк
Пока ночь не спешит уходить
и одеяло не оставляет её одну,
а шар луны безмолвно катит за облака,
не разрушая хрупкую тишину.
И снег заискивающе скрипит,
он, как и все, любит нежность рук,
и увлечённо фонарь молчит
и на асфальте рисует круг.
Зима по-прежнему рифмует слог,
чертя слова на полотне окон.
А я пишу ей двенадцать строк,
пока ей снится наш общий сон.
Она оборачивается на каблуках
Зима ещё не расставила ловушки на скользких улицах, её морозы отстали где-то на востоке, и ей только и остаётся, что сбрасывать слишком упорные листья с деревьев, и подгонять медленно прогуливающихся прохожих.
Ну, а Лиса оборачивается на каблуках – у неё тоже есть и сапоги и туфли, и даже шапка зелёного цвета – подарок от дальних родственников, и чёрный плащ и куртка цвета мокрого асфальта.
А ещё у неё бывает настроение, когда дети уже в детсаде и домой не хочется, и ноги ведут куда-то вперёд.
И она оборачивается на каблуках, чувствуя его взгляд, хотя и понимает, что это ей только кажется.
И сделав оборот вокруг себя, будто танцуя, она набирает его номер.
И тысячи километров стираются, когда она слышит, – доброе утро, моя девочка.
Каждый день, находя в конце строк нежность,
а вместо слов, расставляя понятные паузы,
искренне преувеличивая возможности расстояний,
и чувствуя, что она по-прежнему ждёт продолжения,
он не становится ближе или дальше —
всегда, только, рядом.
Он рисует для неё облака,
помогает солнцу подниматься выше,
учит петь птиц,
а траву скорее прорастать.
И греет ветер,
тот самый,
что ворвётся в открытое окно
и, обняв её,
отдаст его тепло,
его прикосновения,
и первые мурашки побегут по плечам.
И она улыбнётся и сладко потянется,
становясь на миллиметр ближе к нему.
Скучать – это всё-таки приятно
Если не хочешь поднимать голову от подушки, и сбрасывать одеяло, так приятно обнимающее утром, а вместо этого желаешь грустить и жаловаться на свой тяжёлый характер – не волнуйся.
Я по-прежнему, где-то совсем далеко,
печатаю буквы,
и отмеряю время от сна до сна,
от фотографии до фотографии,
от слова до слова.
В каждую строчку добавляю по два луча солнца,
по целому облаку и полведра снега,
а ещё, щепотку нежности,
и несколько несуразностей, на всякий случай.
И ловлю себя на том, что скучать —
это всё-таки приятно.
У лисы бывает не читаемое настроение,
когда из норы не хочется показывать и кончик носа,
когда не голубым, а пепельно-серым отливают глаза,
а солнце начинает светить в другую сторону.
Пальцы не могут согреться под одеялом,
а словам совершенно не хочется наружу.
Нет, всё не так уж и плохо,
только, надоело просыпаться в одно и то же время,
и слушать чужие советы,
читать равнодушные буквы,
и думать, что приготовить на ужин.
Просто хочется побыть
c тем,
кого ещё даже нет.
Оранжевые листья лежат у неё на подоконнике —
зимою даже осень вспоминается прекрасным временем,
и хочется залезть в свои уютные норы,
и не замечать, как мороз щекочет своими пальцами.
Но отчего-то уши горят уже не от стыда, а от страха,
что весна наступит на неделю позже.
Она смотрит поверх всех этих мыслей,
погружая свой нос в тепло одеяла,
и что-то чует своим лисьим сердцем,
и инстинкты зверя затаились рядом.
Её хвост аккуратно уложен на полку
и в прихожей чисто и на кухне тоже.
Но как только где-то вдруг хрустнет ветка,
она поймёт, что всё это уже случилось.
Я же вижу, как выглядывают твои коленки из-под складок постели, и как собранные волосы, лежат на притихшей подушке, как ты, поворачиваясь, тянешь одеяло на себя, и с хитрой улыбкой продолжаешь спать, как ни в чём не бывало.
Ты проснёшься – и я сразу исчезну, у сказок законы суровы, но я успею поцеловать тебя в макушку, а ещё почувствовать запах твоего парфюма, и, конечно, заглянуть под ночную рубашку, убедиться, что там всё на месте.
Но ты просыпаешься, и я быстро шепчу на ухо, – сегодня всё будет прекрасно и даже почти счастливо.
Ну, вот и всё – лето. Почти.
И взгляд серьёзнее и волосы уложены так, что никакому ветру не справиться. И пальцы гладят волевой, но изящный подбородок и губы, уже не дрожат и не дают себя кусать зубам, они стали сильнее, надели лучшее платье ярко красного цвета, и осторожно улыбаются.
Тепло.
Грудь дышит свободно, на сердце спокойно, а в голове ясно.
Но не забывай,
возле твоего сердца, спит, свернувшись как кошка калачиком, рыжая, уставшая лисица. Она всю зиму грела тебя, рассказывала сказки, когда было тоскливо, слизывала слезы с лица, когда было грустно. Бегала за сигаретами в магазин, когда тебе самой было лень, рычала и кусала, когда видела, что может произойти плохое, слушала твои жалобы, а после крепко обнимала.
Когда ты засыпала в кресле, то она уносила тебя на кровать, накрывала одеялом, а до самого рассвета стерегла твой сон.
Она всегда была рядом.
И теперь твоя очередь быть сильной,
быть красивой,
такой, что с лёгкостью перемахнёт любую преграду
и добьётся всего.
А знаешь почему?
Потому-что внутри тебя спит лисица,
которая улыбается во сне.
Ты скучай,
как и я по тебе,
не до слёз,
а чуть-чуть,
чтобы ночью
слова
не мешали уснуть.
Вспоминай обо мне,
пока ждёшь в феврале,
пока пишешь о чём-то
в своём дневнике,
пока дым сигарет,
греет губы зимой,
когда молча идёшь
по дороге домой,
когда чувства текут,
выливаясь за край,
не грусти,
просто тихо и нежно
скучай…
Когда вдруг понимаешь, что помнишь
всё до мельчайших деталей —
от самого начала – до последней буквы.
И от этого не пустеет и не скребёт внутри,
а уютно сворачивается маленьким пушистым лисёнком,
который будет там спать,
пока не разбудит тебя, облизав нос
и стянув одеяло на пол, откроет дверь
и убежит на всё лето,
чтобы потом вернуться, и снова позволить всё вспомнить.
Вот тогда улыбаешься
и снова веришь, что всё получится.
