Пo бескрайней прерии мчался широким галопом резвый мустанг. Сидевший на нем всадник низко пригнулся к гриве коня, чтобы широкими полями расшитого серебром сомбреро укрыть лицо от ветра. Полудикий, благородный скакун с неукротимой силой перепрыгивал через встречавшиеся на пути колючие кактусы, ловко обходил провалы и летел вперед, почти касаясь брюхом пурпурных зарослей шалфея, покрывавшего широкую равнину.
И конь, и всадник наслаждались силой, скоростью и свистом ветра. Долго мчались они по прерии, увлекая за собой длинную тень.
Как вдруг всадник вскинул голову, издал радостный крик и круто осадил коня. Надо думать, силы и ловкости ему было не занимать, потому что мустанг остановился, как вкопанный. Некоторое время конь еще выказывал свое недовольство, приседал, становился на дыбы, но умелые руки всадника укротили его.
Левой рукой молодой всадник сдвинул на затылок сомбреро, которое упало ему за спину, держась на ремешке под подбородком. На загорелом лице всадника сверкнули веселые голубые глаза. Теперь уже можно было более точно определить его возраст. Выглядел он на лет шестнадцать – семнадцать, хотя, судя по росту и осанке, ему можно было дать и все девятнадцать – такие у него были широкие плечи, высокая фигура и твердые мускулы, выпирающие из-под цветной фланелевой рубашки.
Успокоив скакуна, всадник внимательно посмотрел на юг, где среди рваных скал вздымалась к небесам довольно высокая гора – цель его утренней поездки. Гора находилась на самой границе между Соединенными Штатами Америки и Мексикой. С ее-то вершины всадник и собирался получше разглядеть мексиканскую территорию, северное порубежье которой из-за многочисленных вооруженных стычек и грабительских нападений звали «вечно пылающей границей».
С места, на котором всадник остановился, хорошо виднелись острые каменные изломы на склонах горы. Так же ясно вырисовывались огромные кактусы, густые кусты шалфея и каменные обломки, лежащие на самой вершине горы. Но юноша не поддался этому оптическому обману, обычному в прериях, где такой чистый воздух. До горы оставалось еще, по крайней мере, три или четыре километра, поэтому всадник решил сбавить ход, чтобы поберечь силы коня для обратной дороги.
Он легонько потрепал мустанга по шее, и тот послушно тронулся вперед. Юноша внимательно рассматривал окрестность. Близость мексиканской границы заставляла быть осторожным. Он помнил слова опытного шерифа[1] Аллана, который предупреждал, что надо всегда быть начеку. Хотя отношения между обоими государствами уже много лет были мирные, вооруженные отряды мексиканцев и мексиканских индейцев часто проникали на американскую сторону, угоняли скот, овец, а иногда и детей, которых потом заставляли работать на своих ранчо[2]. Эти вылазки беспокойных соседей вынуждали американцев и индейцев, находящихся в пограничных резервациях[3] мстить, иногда даже предпринимать решительные шаги. Таким образом, здесь постоянно шла коварная борьба, от которой обе стороны несли немалые потери.
Молодой поляк, Томек Вильмовский – так назывался одинокий всадник – не боялся опасностей. Однако он не любил легкомысленно подвергаться им, потому что опыт длительных путешествий по свету сделал его благоразумным и осторожным.
В Новую Мексику[4] Томек прибыл всего лишь неделю тому назад. Здесь он, как полагал отец, мог восстановить свои силы и оправиться от болезни, вызванной нападением разъяренного африканского носорога во время последней охотничьей экспедиции в Уганду[5]. Несколько месяцев, проведенных в Англии, позволили ему забыть о тяжелой болезни. Поэтому, как только представился удобный случай, он с удовольствием принял предложение отца поехать на Дальний Дикий Запад[6].
У Томека были две причины желать этой поездки. Во-первых, он надеялся встретить здесь Салли Аллан, с которой познакомился во время необыкновенных приключений в далекой Австралии. Салли по дороге в Англию, где она должна была учиться, задержалась на длительный отдых у своего дяди, жителя Новой Мексики. Томек надеялся провести с ней каникулы в этой здоровой местности, а потом вместе ехать обратно в Англию. Во-вторых, Томек, отец и два его друга, боцман Новицкий и Смуга, занимались ловлей зверей для знаменитого Гагенбека, поставлявшего в зоологические сады и цирки всего мира разнообразных представителей животного мира. Гагенбек весьма ценил отважных поляков, всегда без колебаний бравшихся за самое трудное дело. Как только Гагенбек узнал, что Вильмовский собирается отправить своего молодого, предприимчивого сына в Соединенные Штаты, он тут же обратился к нему с предложением. Томек должен был нанять там группу индейцев, которые за соответствующую плату согласились бы участвовать в цирковых спектаклях. Ведь индейцы знамениты своей великолепной дрессировкой мустангов и лихостью в верховой езде. Если перенести в Европу целиком подлинную индейскую деревню, она несомненно возбудит там большой интерес. Ведь в Европе еще хорошо помнят героическую борьбу краснокожих воинов за свободу, ожесточенную борьбу до последнего, длившуюся с 1869 по 1892 год. Имена бесстрашных вождей, Сидящего Быка, Красной Тучи, Кочизе и Жеронимо[7] стали символами героизма индейцев Америки.
Томек Вильмовский с радостью принял предложение Гагенбека, которое не только давало ему возможность встретиться с молодой подругой, но и позволяло близко познакомиться с жизнью героических индейцев, к которым он всегда относился с большим уважением.
Правда, отец Томека несколько опасался посылать в самостоятельную, далекую экспедицию своего порою чересчур горячего сына и попросил близкого друга, боцмана Новицкого, сопутствовать ему.
Приятели всего лишь неделю гостили у шерифа Аллана, дяди Салли. Опека добродушного моряка никогда особенно не тяготила Томека. Оба они обожали приключения и не могли долго усидеть на месте. Ко всему еще, великан боцман с первой минуты появления на ранчо Аллана большинство времени проводил в обществе хорошенькой и славной Салли, следя, чтобы ее кто-нибудь не обидел. Динго, верный пес Томека, тоже, видимо, вспомнил, что Салли была его первой хозяйкой и не отходил от нее ни на шаг. Поэтому Томек пользовался полной свободой. С первых же дней он стал пускаться в длительные поездки, чтобы лучше изучить окрестность и завязать дружеские отношения с индейцами ближних резерваций.
И вот теперь он в отличном настроении приближался к цели утреннего путешествия, радуясь, что вскоре увидит мексиканскую землю, известную ему по книгам польского путешественника Эмилия Дуниковского[8], который много путешествовал по Соединенным Штатам и Мексике и описал свои наблюдения и приключения.
