Сидя на
переднем сиденье полицейской машины, нервно сжимал и разжимал кулаки. Сумерки
постепенно опустились на город и заметное осеннее похолодание пробирало до
костей.
На сегодняшнем
семейном торжестве моя любимая была самой прекрасной женщиной на земле.
Бордовое платье на тоненьких бретельках, тёмные, как смоль длинные волосы
мягкими волнами спускались по плечам, обрамляя милое сердцу лицо. Немаленький
живот, в котором рос наш малыш, нисколько не портил столь прекрасный образ.
Счастливые любящие глаза говорили, что их владелица наконец простила меня и
вновь готова встать со мной рука об руку, подарить новую жизнь, семью.
Жестокая
реальность рассеяла блаженство тех минут, и божественная родная красота до
одури нужной мне женщины рисковала теперь остаться последним воспоминанием.
— Вызов
поступил с этого адреса. Местный алкаш видел, как полураздетую беременную
женщину вела рыжеволосая особа. Свидетелю показалось, что у рыжей был пистолет.
Следователь, я
и мой лучший друг Антон сосредоточенно вглядывались в окна обыкновенной
трущобы. Старый дом, видимо, ещё сталинских времен, с давно облупившейся
фасадной краской, разваленной подъездной лестницей и деревянной дверью, сплошь
обклеенной рекламными листовками. Скамья с единственной выжившей рейкой плачевно
пригибалась к земле.
Ворот рубашки
душил, а тело непрестанно дёргалось. Вылез из машины. Пятиэтажное здание, судя
по планировке, имело в каждом подъезде минимум по пятнадцать квартир.
В какой же мне
искать тебя?!
Лёгкие
сжимались от нервного возбуждения и морозного воздуха, пока страх ледяной
хваткой блокировал глотку, мешая дышать.
Дикий женский
крик и звук выстрела выбили из меня дух, сорвав с места. Рванул в подъезд и
устремился вверх по лестнице. Слышал за спиной бег следователя Тохи. До боли в
голове вслушивался в квартиры, пытаясь уличить намёк на искомое. На уровне
третьего этажа увидел ту, что когда-то любил больше всего на свете, а теперь до
безумия ненавижу. Рыжие волосы контрастировали с её бледном лицом, безумный
взгляд требовал внимания, а сумасшедший оскал холодил душу. В руке девушки
пистолет готовый сделать очередной выстрел.
Она давно сошла
с ума. Почему же отказывался заметить это раньше? Тогда я бы мог всё
предотвратить!
— Лика, где
она? Что ты сделала? — жестом велел напарникам оставаться позади, сам же
осторожно двинулся на девушку.
— Она умрёт,
да? Я случайно в неё попала, — лицо рыжей озарила сумасшедшая улыбка. — Но она
ведь ещё успеет родить нашего малыша, да? Мы с тобой так этого хотели,
помнишь?! У нас будет ребёночек... Она родит его для нас!
— Конечно,
дорогая, — понял, что лучше всего подыграть ей. Ещё пара осторожных шагов вверх
по лестнице. — Мы станем родителями. Только она не сможет сама родить. Нужна
помощь врача. Понимаешь, любимая?! — снова шаг.
— Ты правда
любишь меня? — капризный напряжённый взгляд стеклянных глаз.
— Люблю,
глупышка... Всегда любил.
Ещё шаг. Лика
радостно засмеялась, пустив по щекам слёзы.
— Мы теперь
всегда будем вместе. Где наш малыш? Давай найдём его, — говорил, как с
маленькой девочкой, но действовало.
— Четырнадцатая
квартира… Там, — доверчиво проронила она.
— Я так люблю
тебя, — последний шаг и протягиваю к ней руки. — Иди ко мне.
Девушка
блаженно шагнула на встречу и утонула в моих объятиях. В две секунды обезоружил
опасную руку и, скрутив сумасшедшую, передал следователю. Её визги ненависти и
проклятия меня не интересовали. В несколько прыжков добрался до указанной
квартиры и влетел в приоткрытую дверь.
Прямо в
коридоре на полу, обняв руками живот, лежала мать моего ребёнка. В груди зияло
пулевое отверстие, а сочащаяся из него кровь окрашивала платье в чёрный цвет.
— Родная?! Нет,
нет... — в ужасе рухнул возле неё и обхватил любимое лицо руками. — Где скорая?
— гаркнул на друга, делая первые попытки зажать чудовищную рану.
— Почти здесь,
— рапортовал перепуганным голосом Антон, который вызвал бригаду медиков ещё на
пути сюда.
— Милая, только
не уходи, пожалуйста, не бросай меня, — взмолился я, глотая страх вперемешку со
слезами.
Ужас потери
сдавливал все внутренности. Как всё же глупо и несправедливо. Молю, Боже, не
забирай их у меня! Всё не должно закончится так!
Любимая
приоткрыла веки, тускло посмотрев на меня. Попытался поймать переполненный
болью взор. Бледность лица пугала до полусмерти. Несколько горячих слезинок
выкатилось из её глаз, растаяв на моей ладони. Она слабо коснулась руки и тихо
прошептала:
— Умоляю, спаси
нашего сына!
ВИКА
Он всего семь
килограмм! Всего семь?! Да все семьдесят, если не семьсот. Мама дорогая, где
была моя голова час назад?
По лицу и спине
струями бежали капли пота, а руки конкретно онемели то ли от тяжести, то ли от
страха запнуться и уронить на пол эту тушу. Три яруса шоколадно-малинового
торта, выровненного сырным кремом белоснежного цвета; золотые вензеля из
моделирующего шоколада и тонкая вуаль придавали ему королевский вид; листики из
пищевого сусального золота обхватывали каждый мазок на покрытии, создавая
эффект лепнины; каскад из мастичных роз спускался с верхнего яруса к нижнему, а
золотой пластиковый топпер "Happy Birthday!" выгодно вершил всю
красоту данного великолепия.
Девушка-менеджер
вела меня по коридорам чёртового офисного здания, которое, вероятно,
проектировал строитель с шизофренией и манией преследования – сплошные
повороты, двери, ступеньки и неровный пол. Я, готовая матюгаться буквально на
каждом шагу, терпеливо следовала за организатором торжества, моля всех святых
дать мне ещё немного сил.
— Сеня, кати
тележку! — велела сопровождающая в рацию. — Сеня, ты там?
Помехи на
другом конце не предвещали мне скорого облегчения. Уже не выдержав, слегка
облокотилась о стену, которая бы при тщательном моём рассмотрении оказалась
дверью.
— Минуточку
подождите тут. Я сама вывезу тогда, – любезно улыбнулась девушка.
— Да, конечно,
— кивнула я, хотя мысленно ласкала менеджера всеми отборными словами гнева.
"Я тебя
чуть ли не за час предупредила, что торт едет, но ты, твою дивизию, не могла
заранее подготовиться?! А о том, чтобы организовать переноску, хотя бы этим
пресловутым Сеней, ты, дубина стоеросовая, точно не додумалась."
Менеджер
исчезла в недрах шумного помещения, а я борола в себе желание поставить тушу на
пол.
Господи, тут ни
стульчика, ни подоконника. Коридор адовых пыток для хрупких кондитерш!
Рука в запястье
окончательно затекла и причиняла небольшую боль. Надо как-нибудь перехватить и
взять поудобней. Согнула ногу в колене и заменила ей на секунду руку,
балансируя на второй ноге. Встряхнула кисть, и в этот момент дверь, возле
которой я маячила, со всей дури открылась. Моя неустойчивая конструкция
пошатнулась, и я вместе с драгоценной ношей полетела вдаль. Мой отчаянный
вскрик утонул в эхе коридора, а боль в коленках ставила жирный крест на моих
стараниях. Торт выпорхнул из моих рук и трагически погиб от удара об пол.
