Ирина Глотова - Травелог. В стиле коинсидентального зумирования. Книга 4

Три предшествующие книги «Травелогов», как попытки конвертировать новизну Реальности в особый стиль описания мотива путешествия, сопряженного с личной системой значимости, то в технике самоироничной размытости («Травелог в стиле сфумато»), то привлекая проникающий сюрреализм тропинчатого форматирования ситуации путешествия («Травелог в стиле Twin Peaks»), то считывая равновесные формы с бесконечным множеством решений в пространстве («Травелог в стиле СтранныйАттрактор»), привели меня к четвертому стилю настойчивого наблюдения за отражением себя в Реальности, будто в сфере Эшера. Именно она изображена на обложке книги.

Четвертый «Травелог» в стиле коинсидентального** зумирования***. Совпадение моментов движения в пространстве ландшафта, в пространстве моего знания и пространстве моей личности становятся полноценным путешествием, точкой сгущения и соединения ландшафта-знания-личности. Совершенно естественно стараешься сфокусироваться на совпадении, максимально приблизившись и, странным образом, видишь себя иного, изменившегося в тонких стечениях обстоятельств.

Ты, как плод реальности, пробуешь сам себя на вкус-запах-цвет-форму-звучание. При этом хорошо осознавать, что представление о самом себе часто загрязнено и сковано взглядом «другого» в известном стремлении «не обмануть ожиданий, соответствовать».

Вероятно существует некое СенсорноеБессознательное с начальной допороговой тонкой границей, свое рода терруар*, позволяющее не иссякать непосредственности, чистой искренности в попытках саморепрезентации. Насыщенно направленный интерес к обновлению взывает к тонкой границе, точнее, дизайн-контуру ПлодаРеальности.

Пробуя, постигаешь со-стояние у-местности.

Тонкая сборка коинсиденций ментальности. Интимнейшие отношения с субстратом Реальности. Возгоняешься-испаряешься всей волной непрерывности жизни. Длишь постижение, как дитя, встающее на цыпочки и тянущее шейку. Напряжение достижения сменяется расслаблением Понимания Бесконечности, плотной наполненности пустоты. И здесь тихо вступает точка росы. Абсурдное, на первый взгляд, «вступание точки» есть дление линии, наблюдаемой с торца. Линия изгибается, играя-демонстрируя свои фрагменты. Ты следуешь ей, пилотируя, входя в тонкое стечение обстоятельств, когда интеллектуальными усилиями создаешь прогиб сферической формы в пространстве путешествия, отражающий личное СенсорноеБессознательное самопрезентации.

В путь за плодами Реальности в стиле коинсидентального зумирования!

===================

«Есть многое в природе, друг Горацио,

Что и не снилось нашим мудрецам»…

…шепнул по секрету шальной зяблик и слетел в чащу леса, не далее как в часе езды от дома, на известняковых террасах склона левого берега Оки, сформированных еще до покровного оледенения.

Сразу же возник, можно сказать из воздуха, загадочный термин «Окская флора», означающий парадоксальное соединение южных степных растений, оторванных от основного ареала обитания (примерно на 600 – 700 км), широколиственных центрально-европейских лесов и светлых чистых мшисто-лишайниковых сосняков с вереском, с ковром из оленьего и исландского мха и редким травяным покровом.

Флора, как известно, зависит от территории произрастания и безумствует в резонансе с ней. Именно здесь начинается самое интересное!

Точно с севера на юг с уклоном в 76 метров расположились террасы, сначала с карстовыми воронками (отрицательная кривизна), а затем с всхолмленными дюнами (положительная кривизна), будто продавленное в одном месте всхолмилось в другом с неким приращением в виде фауны.

Фауна – особая история. Вернее, две. Но, начну по порядку.

===============

Окская флора*

Совковый дизайн всей заповедный конторы, начиная с вывесок и продолжая (бесконечно) поведением «служителей заповедного культа» в формате «не положено», «я сказал, отойти от забора!», «у нас здесь ферма по разведению зубров, а не парк развлечений» и т.д., сразу же включил механизм фантомной памяти и только благодаря удивительному ландшафту удалось сохранить режим любования.

Так выглядит берег с террасами.

==============

Дюны в соснах или сосны в дюнах.

Вереск только пробуждается.

Цветёт черника в пружинящей прослойке мха.

Исландский мох собственной персоной. Хотя, на самом деле, это лишайник, причем кочующий. Увеличивается всего на 1 мм в год. Так что на фото весьма многий годами экземпляр.

Окская фауна.

Зубры — первая история о фауне. В заповеднике разводят зубров и они вынуждены разводиться.

Далее действующим лицом будет… Экскурсовод, с замашками председателя колхоза, с бейджиком на имя Марс и скрипучим голосом в минимикрофоне, говорил что-то про комбикорм, инстинкт и Трампа, постепенно вводя вторую историю о фауне, полно-мочным представителем которой он был. Вернее, вторая фауна транслировала через него автохтонную атмосферу популяции леших.

Моё СенсорноеБессознательное мгновенно опознало (ведь и во мне 49,9% восточно-европейского генотипа, оттого и заныло в известном прогибе памяти) синдром лишенности природного достоинства. Достоинство есть, но его категорически не признают или не опознают представители титульной фауны. При том, что речь идет не о личном достоинстве, раздутом до патологических размеров, а достоинстве иного-природного: зубра, сосны, лишайника, террасированного склона.

Когда квант эпизода в истории ландшафта, чем по сути и является человек, потешно пытается целиком втянуть в себя фактуру всего контекста, «сформированного еще до покровного оледенения», он естественным образом выпадает в леший осадок с последствиями хорошо известными мудрецам и виденными не только во сне.