ТРИ ДНЯ ДЛЯ СЧАСТЬЯ
(Повествование, сотканное из внутренних монологов, теней и лжи)
ПРОЛОГ.
Олег.
Он смотрел, как дождь стекает по стеклу, оставляя мутные дорожки. «Плачет» – подумал Олег, «Природа тоже плачет». Офис располагался на высоте полета птиц – и когда не было дождя они то и дело резко разворачивались у офисного окна. Иногда, когда этот разворот происходил ну совсем близко к окну, Олег думал о том, что когда-нибудь одна из птиц не успеет вовремя развернуться и со всего размаху врежется в твердое и холодное стекло. Но сейчас за окном не было ни одной птицы. Небо во все стороны до горизонта было затянуто низко плывущими тяжелыми тучами. Завтра – поездка. Три дня у озера.
«Последняя попытка», – подумал он, и мысль эта была гладкой, холодной, круглой, как галька. Он видел отражение в окне – лицо мужчины, которое уже начало забывать, что такое молодость. Тридцать пять лет. Линии у рта, жесткие, будто процарапанные ножом. Ложь. Она началась не вчера. Она пустила корни в тот день, когда он перестал слушать ее смех, а стал считать, на сколько минут она опаздывает. Он смотрел на свое отражение и задавал себе вопрос – «Когда?». Когда слово «любовь» превратилось для него в ритуал, такой же как чистка зубов – необходимый, но лишенный живого настоящего вкуса? Когда этот ритуал стал таким же искусственным как запах хвои из зубного тюбика? Он принял решение. Поехать на их чудо –озеро. Приехать туда… и разорвать это. Тихо. Спокойно. Четко. Желательно без криков. «Сказать правду?» – эхо чужого, шелестящего голоса коснулось сознания. «Зачем? Чтобы увидеть боль в ее глазах? Чтобы услышать: «Я тоже давно хотела…»? Нет… Просто уйди. Как будто… кончился классный отпуск». По дороге домой он зашел в их магазин. Он выбрал и купил очень дорогое вино. «Можно. На прощание», – объяснил себе.
Лика.
Она перебирала купальники в шкафу. Яркие лоскуты ткани – свидетельства прошлых отпусков на море, где солнце было настоящим, а не фильтром в инстаграме. «Три дня», – подумала она, и в груди сжалось что-то маленькое и колючее, как ежик. Страх? Нет. Ожидание конца. Олег… Его взгляд … уже пару лет … как стал «обычным», «рабочим», «деловым» … а в последние месяцы уже скользил мимо, будто она стала невидимой. Смотрел на нее как смотрел иногда, задумавшись на стену. Любую стену, в любом месте. Она стала для него «стеной». Его поцелуи – формальность, как целуют старую подругу детства или коллегу, рукопожатие как со старой знакомой….
«Он тоже едет прощаться», – думала она с леденящей тоскливой ясностью. «Знает, что я знаю. Играем в счастливых. До последнего акта». Она выбрала самый «уютный» свой купальник. «Не для него. Для себя. Чтобы не чувствовать себя выставленной напоказ в своем же ожидании». «Он купил дорогое вино», – пронеслось в голове, голос звучал странно отстраненно, будто чей-то чужой комментарий. «Почему, когда я смотрю на это вино, из нашего магазина, я ничего не чувствую?», «Почему я думаю, что оно для того, чтобы заглушить своим терпким вкусом и ароматом – мои мечущиеся как ночные мыши в темноте – мысли? Которые отравляют мое прошлое? … И … как долго они будут портить мое будущее?» Она отогнала эти мысли. Бессмыслица. Просто вино.
ДЕНЬ ПЕРВЫЙ.
Коттедж стоял на отшибе, в кольце вековых сосен. Воздух пах смолой, влажной землей и чем-то еще – едва уловимым, прелым, как страницы старой, забытой в сырости книги.
Машина остановилась у самого крыльца. Олег заглушил двигатель. Тишина после грохота давно требующего ремонта и разбалансированного двигателя оглушила. Лика сразу же вышла, и потягивалась с преувеличенным удовольствием.
«Смотри, какая благодать!» – ее голос звенел фальшиво, как треснувший колокольчик. Он кивнул, вытаскивая сумки и пакеты. Камень давил на диафрагму. Камень под названием «надо изображать».
Дверь коттеджа скрипнула жалобно. Внутри пахло деревом, пылью и замкнутым пространством. Большая комната, кухня-гостиная, огромное окно с видом на озеро – сейчас все еще не рассосавшаяся свинцовая плита воды под все еще низким, но уже не таким тяжелым как вчера вечером небом. Три спальных комнаты. «Как удобно», – подумал Олег с горькой иронией, – «Вселенная уже приготовила нам раздельные миры».
«Помочь разобрать вещи?» – спросил он, голос звучал чужим, вежливым, деловым.
«Спасибо, сама». Она улыбнулась. Улыбка уже давно не добиралась до глаз. Они были глубокие … и пустые, как окна у заброшенного дома.
День.
Прошел как обычно. Каждый был занят собой и своими мыслями. Олег сходил порыбачил. Лика прогулялась по лесу и лесным полянкам, собрала икебану.
Вечер.
Они сидели на веранде. Пили то самой … то самое дорогое вино – густое, терпкое. Молчание висело между ними тяжелым, неудобным, не отодвигаемым занавесом. Он ловил себя на том, что ищет слова… – любые слова, … кроме правды. О погоде. О дороге. О коттедже. О рыбалке. О вкусе вина.
«Как будто мы на первом свидании», – мелькнуло. «А что тогда было… что ушло… безвозвратно? Предвкушение? Надежда? Может быть…»
«Холодно что-то», – сказала Лика, потирая плечи. И действительно, температура упала как-то слишком резко, не по-летнему.
«Пойду, растоплю камин», – предложил он, радуясь возможности вырваться из тисков неловкости.
В гостиной было темно. Он нащупал выключатель. Свет моргнул тускло и погас. «Черт, пробки? И где сейчас по темноте искать эти пробки?!» Постоял немного в темноте, прислушиваясь к стуку собственного сердца. И тогда – он услышал. Как шуршание песка… Как шелест листвы… Негромкий … шепот. Не за окном. А где-то здесь, прямо здесь, перед ним… в углу комнаты. Неразборчивый, сливающийся с шорохом собственной крови в ушах.
«Воображение. Усталость. Вино.» – отмахнулся он, но по спине, по плечам и рукам побежали мурашки… добегали до кончиков пальцев рук, и там как будто… какие-то умные … необыкновенно разумные … муравьи – спрыгивали на ковер… и бежали прямо туда… в угол комнаты… Запахло резче – … «Чем это пахнет?!» – пахло сыростью… и тленом.
Он нашел коробку охотничьи спичек на ощупь, вспомнив где их видел еще днем. Растопил камин. Пламя захлебывалось в сырых поленьях, дымило. Освещало лишь небольшой круг. Вне его – сгущалась тьма, казавшаяся вдруг плотной, как живой.
Заскрипела дверь… Он резко обернулся. В дверях стоял силуэт.
«Лика…» то ли всхлипнул, то ли выдохнул Олег.
…
Она наблюдала за ним пока он возился в сумраке комнаты у камина. Луна светила ему в спину, освещала комнату, Но Олег казалось был вне этого света, он шарил по полке над камином в поиске спичек, как будто был в полной темноте. Спина его была напряжена. Плечи неестественно прямые. «Он чувствует это?!» – подумала она. «Весь этот… холод… холод, который идет не снаружи, а изнутри дома?». Она подошла к двери и резко открыла ее. Дверь жалобно пропела песнь о своем возрасте и своей сухости… Он резко обернулся…
