1. Глава 1
— Симпомпончик, ты уже проснулась? — привычно позвал Суа.
Я взглянула из-за крепкого плеча, как он колдует над кофе:
— Мм-м, мне бы помог аспирин и бутылочка газированной воды. Но и за напиток богов спасибо, — я забрала свою кружку и прошла в гостиную.
Там удобно устроилась на софе, чтобы посмотреть утренние новости на KTTV FOX11. Очередная бандитская потасовка в клубе «Баунти».
Хотя, признаться, я смотрела тупо в одну точку и мыслями была далека от происходящего на экране.
До определенного момента…
В последнее время меня жутко доставал офицер Мирэ. Вы не подумайте, я не преступница. Напротив, его коллега!
Он кореец. У него двойное гражданство, как и у многих мигрантов. И, мне довелось в паре с ним закончить одну академию.
Не так давно, когда корейская волна охватила весь мир, в конце две тысячи восьмого года. Город Лос-Анджелес, где я собственно проживаю, объявил Корейский квартал специальным графическим районом. Тогда процент корейцев среди прочего населения (а, именно — латиноамериканцев, белых, чернокожих и мексиканцев) — возрос до тридцати процентов.
Любому корейцу, проживающему в Лос-Анджелесе, для поступления в академию достаточно было подать заявление на сайт, пройти физический тест, медкомиссию, включая полиграф и проверку документов всей семьи. И, вуаля! Полгода обучения плечом к плечу.
Мирэ — придурок! Вечно цеплялся еще тогда. Предлагал встречаться и всюду наступал на пятки. Стоило ему сказать, что он слишком слащавый, чтобы я воспринимала его всерьез, так его издевки стали еще грубее.
Я терпела. Сильная. И не такие стрессы переживала!
А потом, после академки, нас двоих прикрепили к старшему (на тот момент) офицеру «Корея таун» — Суа. Кстати, и он и еще двое из отдела — тоже корейцы.
Я лично ничего против этой этнической расы не имею. Просто сторонюсь «сладеньких» парней, коим Мирэ являлся. Предпочитаю более суровый типаж с изюминкой во внешности.
Вот я и прикипела к Суа. Сразу! Как только увидела. Ему не составило труда расположить меня. И он напомнил мне отца. Такой же здоровый и своеобразный во внешности.
Вчера Суа стал детективом, коим всегда мечтал. И офицеров нашего седьмого Уилширского участка малость переквалифицировали. Теперь мы относимся к отделу нравов. На нас повесили большую часть незакрытых дел по исчезновению людей без вести.
Одним словом, яркий пример дискриминации мигрантов и жителей Корейского квартала в рядах полиции Лос-Анджелеса.
Несмотря на ситуацию, вчера мы с коллегами поздно вечером забурились в «Нормандию» — выпить коктейлей в спокойной обстановке.
На праздновании своего повышения Суа внезапно меня поцеловал. При всех.
Одновременно с этим поступил срочный вызов.
В «Баунти» по соседству расшумелись, и мы стремглав ринулись туда, потому что имели возможность быстро среагировать на беспорядок. Мы были изрядно пьяны и, наверное, зря туда сунулись. Мирэ тяжело ранили ножом в бок, и его пришлось срочно госпитализировать.
Я вздрогнула от того, что Суа сел позади:
— Хочешь, навестим его? — он обвил за плечи и попытался заглянуть в глаза. Наверное, заметил мой беспокойный взгляд, устремленный в экран.
Мне действительно было не по себе. Думаю, сейчас детектив намекал на случившуюся истерику после того, как нашего коллегу увезли.
Хоть Мирэ и бесил меня, но сердце екнуло, когда я увидела у него вспоротый бок и обильно вытекающую кровь.
По этой же причине не смогла отказать, когда Суа предложил заночевать у него. Он хотел лишь контролировать мое эмоциональное состояние, сам и пальцем не тронул.
Наревевшись, я смогла уснуть лишь, когда он обнял меня, пообещал, что все будет впорядке, и поцеловал в макушку.
Вообще-то мы жили в соседствующих апартаментах. Прямо напротив друг друга. Это трехэтажный тринадцатиквартирный жилой комплекс в Корейском квартале вблизи знаменитого перекрестка Вермонт-авеню и Олимпийского бульвара.
Что-то вроде общаги для иностранных выпускников местной полицейской академии. Но необязательно. Это самое безопасное место, куда только мог отпустить меня отец.
И, да, Мирэ там тоже проживал.
Я быстро выпила свой кофе и поднялась, готовая отправиться в больницу прямо сейчас.
***
Мы попрощались и когда я намерилась пойти за Суа, в последний момент Мирэ резко схватил за руку.
Удивление. Волнение. Трепет. Вот, что я испытала в тот же миг.
Медленно обернулась и взглянула в изможденные глаза офицера. Вздернула бровью.
— Побудь еще, — хрипло отозвался он.
Детектив вернулся, видно обнаружив, что меня за ним нет. И теперь застрял в дверях — также в удивлении глядя на него, на меня, на наши сцепленные руки.
Его это заметно смутило, но он промолчал. Лишь глухо бросил:
— Офицер Джексон, у тебя выходной. Пообедаем в другой раз.
Услышав это, Мирэ хмыкнул и сжал губы. В ответ Суа холодно развернулся и зашагал прочь.
Вот уж не ожидала, что мужчины начнут делить такую, как я.
— Это было грубо, ты заметила? — Мирэ чуть улыбнулся.
— Не начинай, — тяжело вздохнула, и тут же замечая, что мы все еще держимся за руки, поспешно убрала свою.
Щеки обдало жаром, и я в неловкости огляделась по сторонам. Боже, что он себе позволяет?
— А я всю ночь не мог заснуть, — снова прохрипел он. — Думал, если закрою глаза, не проснусь. А, значит, не увижу твое мечтательное личико.
— Мечтательное? Что ты несешь? — усаживаясь рядом, в удивлении рассмеялась.
Обычно, я избегала долгих взглядов с Мирэ, но сейчас этого не было. Напротив, хотелось показать, как я сочувствую. Хотелось, чтобы он думал — мне не все равно на произошедшее.
Конечно, прочие офицеры по-разному страдали. Но, как правило, ничего серьезного.
— Еще дня четыре поваляешься и будешь, как огурчик, — я обнадеживающе подмигнула и не замечая, сама накрыла его руку ладонью, и он снова резво ухватил своей.
— Попалась, — хрипло усмехнулся Мирэ и в мгновение переплетая пальцы, пристыл внимательным взглядом.
Этот момент… почему я не испытываю неловкости? Откуда вдруг уверенность?
— Поскольку я лишил тебя обеда, обещаю приготовить все, что угодно, когда выйду отсюда.
— Вот как? — неверяще прищурилась. — Пожалуй, откажусь.
— Эй! Я умею готовить! — с той же очаровательной улыбкой возмутился офицер и вдруг крепко сжал мои пальцы, отчего я вскрикнула. — Ох, прости, — тут же покаялся он.
— Раз такой грубый, пойду я от тебя, — вставая, уже намылилась было уходить, но снова оказалась удержана за руку.
На сей раз последовал сильный рывок, и я едва не повалилась на Мирэ — вовремя выставила руку рядом с его подушкой. Сам он скривился. Боль отдалась в бок.
— Ты… ты чего? — нависнув сверху, часто задышала.
— Пообещай… — нахмурился.
— Чего? — произнесла шепотом, словно боялась, сама не понимая чего.
