А меж тем Игнат так и делал, как говорил – пускал свободные деньги в оборот и одевался как заправский европейский франт. Отчего у местных девиц на выданье, снискал восторженное почитание и даже некоторую влюблённость. Бывало нарядиться он во всё модное; приоденет твидовый сюртук, шёлковую манишку, узкие брюки из чёрного кастора, обувь на каблуках, возьмёт трость с позолоченным набалдашником и давай по центральным улицам фланировать да юным девам ради смеха воздушные поцелуйчики с подмигиванием посылать.
Ну а юные девы-то с его поцелуйчиков, как зайдутся, зардеются, засмущаются. Раскраснеются все, разрумянятся, аки яблочки спелые, и тут же начнут томно воздыхать да сердечными муками исходить. Ну, так ещё бы, ведь этакий красавец на них внимание обратил. А Игнату от этого только веселье да забава, серьёзных-то намерений на женитьбу у него не возникает, вот он и развлекается, потешается. И надо же такому быть, доразвлекался. Как-то однажды не в ту сторону воздушный поцелуйчик послал.
Хотел в дочку молокозаводчика попасть, а угодил в её подругу, в сестру Скаврония – Пелагею. Подружки как раз вместе возле ярмарочного балагана стояли, да мирно скоморохов обсуждали. А Игнат мимо проходил. Он на Пелагею-то даже и не взглянул, ну стоит себе дутый шар в ситцевом сарафане, ну и пусть себе стоит. А вот дочка заводчика хороша, да и для лета одета по последней моде; в батист и шёлка. Игнат ей-то поцелуйчик и послал, да ещё и хитро подмигнул. Но вот же незадача, в этот самый момент Пелагея обернулась, да дочку заводчика собой закрыла, и все Игнатовы знаки внимания на себя приняла.
Разумеется, в голове у неё от такого вмиг всё перемешалось. Она сразу и забыла, о чём только что с подругой говорила. Так и стоит вполоборота, и от изумления аж рот раскрыла. Ну а как же иначе, ведь всем известный красавчик ей воздушный поцелуйчик отправил, да ещё и подмигнул, а это знаете ли большой намёк на амурные обстоятельства. Но Игнат думал по-другому, он и вида не подал, что адресом ошибся. Так дальше и пошёл. Ни капельки не стушевался, охальник. Как ни в чём не бывало, мимо проследовал. А через минуту уже и забыл про этот конфуз.
Однако Пелагея не забыла, уж она-то стушевалась сверх всякой меры, с ног до головы пунцовыми пятнами покрылась, да в придачу ещё и голос потеряла. Вроде сказать чего-то хочет, а не получается. Стоит как вкопанная, и словно индюк что-то невнятное горлом клокочет. Побулькала так немного, да как домой кинется. Аж ветер от неё поднялся, всю придорожную пыль столбом закрутил. Прибежала Пелагея домой, к себе в светёлку вкатилась, у зеркала остановилась, смотрится в него и осознать всё случившееся пытается.
– Нечто это он и вправду мне подмигнул, да поцелуйчик послал!?… Это что же получается,… никак я красавица!… А почему бы и нет,… вон какие у меня щёки круглые,… и бока покатые,… а уж рот-то какой большой,… да и губы немаленькие, пухлые прям как вареники!… Вот только глаза мелковаты,… но это ничего, я ресницы угольком подкрашу, брови подведу, вмиг лучше всех стану,… и красавца Игнашу себе заполучу,… точно мой будет!… Ох, чует моё сердце, по нраву я ему… – вдруг пришла к столь неожиданному выводу Пелагея и сходу взялась о свадьбе мечтать. Что собственно и неудивительно, ведь о таком замужестве мечтали многие девицы в городке.