***
Начальник городского отдела милиции небольшого районного города сидел и мрачно читал анонимку. Точнее, анонимки. Ибо было этих гадостей ровно четыре штуки. Разными почерками, разным, в общем-то, текстом следовала весьма тяжёлая статья. Суть претензий «доброжелателей» сводилась к следующему: в одной достаточно элитной школе, правда, в весьма в непростом районе, пара молодых учительниц втрескались в десятиклассника – на новогодний вечер, как девочки вешались на него и куда-то исчезали, и на уроки приходят «серые мышки» раскрашенные и вызывающе одетые, парень совсем не учится, пока весь класс гоняет литераторша по учебнику, он сидит и выбирает ей отдельно материал из горы журналов и т.д и т. п. И под видом олимпиады она оставляет его после уроков и чем они занимаются – неизвестно. Далее шел неприкрытый намёк на развратные действия. Обратить внимание, пресечь, и т.д и т. п.
Немного подумав, начальник вызвал к себе старейшего эксперта. Тот уже был на пенсии, но продолжал ходить на службу, щедро делился знаниями с молодыми, жил профессией.
Хотя ничего серьёзного с точки зрения криминала в городе не происходило, но по мелочи работы хватало.
– Михалыч, нужна твоя помощь. Ты пока эту дрянь почитай, а я тебе скажу, что больно дело деликатное и раскрутить его надо по-тихому. Мне в преддверии съезда партии, и, тем более, во исполнении его решений, такая статистика совсем не нужна. Резонанс будет большой. А город у нас маленький, слухи поползут – не отмажешься. Можно жизни людям перекалечить зазря. И нас по головке не погладят – не доглядели, мол. Доглядишь тут.. В общем, мы сейчас с тобой не спеша коньячку с кофе попьём и ты мне свои соображения высказай, не торопись. Я знаю, что ты графологией занимался. Да, знаю я, что наука её наукой не считает, но использовалась она в органах ещё со времен ГПУ, покойных Барчено и Бокия, а уж потом в НКВД. Негласно мы всё всегда использовали. Прикинь, не спеша, что можно.
– Я ещё вот чего боюсь: как бы копии этих записок не оказались в гороно, а ещё хуже в горкоме…
– Да ты на даты посмотри, Иван Александрович!
– Да… даты… Горкомовские давно бы зашевелились, а вот гороно?
– Чёрт их знает, но сдаётся мне, что навряд ли они что-то знают.
– Дай бог. Дай бог…
– Ну, а ты-то, Михалыч, что можешь сказать?
– Что сказать? Вот ету цидульку писала девочка, что называется, правдолюбец. Видимо, что-то пыталась рассказать, достучаться. А её не послушали всерьез. Сейчас она сама не рада тому, что учудила и больше всего на свете боится, что дело примет оборот. Лежит, дрожит, как бы чего не вышло. Тут бояться нечего, была бы одна – под сукно её и конец.
– А вот эти три мне совсем не нравятся. Во-первых, с точностью процентов семьдесят (я все-таки страхуюсь) одну явно писал юноша. А, во-вторых, это очень похоже на сговор. Чем же этот парень им всем насолил так, что дошли до явного поклёпа?
– Думаешь, поклёп?
– Да процентов на девяносто пять. Но я бы как-нибудь проверил. Дыма-то без огня не бывает.
– Как думаешь, Михалыч, что это? Зависть, ревность, месть?
– 16—17 лет… В этом возрасте всё возможно. Но, повторю, если брать во внимание (а брать надо), то без шума. Нам такая статистика совсем не нужна. Статейка-то тяжёленькая.
– Ну, спасибо, Михалыч! Облегчил ты мне душу и озадачил одновременно. А пара идей у меня уже есть…
***
Через полчаса один из самых молодых и талантливых оперативников получал последние наставления.
– Вот, что, Коля. В школе появишься под видом инспектора гороно. Знакомых там ты вряд ли встретишь. После комсомола пошёл на повышение…
– Инспектор гороно? Какое же повышение?
– Повышение, Коля, повышение. В комсомоле ты век не просидишь, до 28-ми и всё. А это серьёзная должность. Подойдёшь к завучу, удостоверение покажешь, в суть дела не вводи, дескать, надо некий сигнал проверить. Как инспектор (кстати, возьми для солидности папку красивую или «дипломат») посидишь на уроках. Дескать, изучаешь новый фронт работы. Присмотрись к этому десятому классу, может, что-то в глаза бросится. Вот твой основной объект исследования. К этому особенно. И особое внимание обрати на субботу – что-то там происходит. Да, чтобы внимания не привлекать, загляни в другие классы для балды, для отвода глаз. Предупреждаю, присутствие инспектора на уроках вариант не самый лучший. Ребята явно будут скованы. Кто послабее, вообще постараются в тень уйти, чтобы не выглядеть совсем уж бледно. Кто посильнее, тоже будут, скорее всего, напряжены, боясь допустить ошибку. Более того, столкнёшься с отрепетированным спектаклем, где роли заранее определены. Что и кого спросить, что и как ответить… Что, впрочем, не так уж и важно.
– Это одна сторона медали. Очень обстоятельно поговори с классным руководителем. Этой про дело намекни. Попробуйте определить этих, этих… – Начальник с трудом сдерживался от отборного мата – анонимщиков. И, главное, что могло толкнуть их на такое. Выясни подробнее, кто это такой – Валентин Ермаков. Кто он? Что он? Чем привлекает? Чем увлекается? Чем и как живет? Какого чёрта ему столько внимания? В общем, нарой как можно больше, так сказать извне. И что было на новогоднем вечере необычного. Ведь что-то случилось, чтобы эти по сути дети смогли перейти такую грань… Неспроста все это. Да, предупреди, что в их классе появится новая ученица. Ненадолго. Для глубинной, так сказать, разведки, чтобы взорвать их изнутри, нужен человек внутри. Пригласи-ка ты ко мне Катю Варанскую. А тебя жду в субботу с отчётом. Давай, действуй.
* * *
Младший лейтенант Екатерина Варанская, работавшая на должности… представляла собой жгучую брюнетку весьма хрупкого телосложения и от школьницы ушла совсем недалеко и внешне и по возрасту.
– Вот, что Катюша. Есть для тебя очень необычное дело. Ты в десятом классе давно училась?
– Я там совсем не училась.
– Как так?
– Просто. Шить любила. После восьмого класса ушла в училище, выучилась на швею. Немного поработала. А затем по комсомольской разнарядке предложили школу милиции. И вот…
– Понятно. Но программу-то школьную как-то помнишь?
– Что-то да. Конечно. А зачем?
– А не хочешь ли ты недельки две-три, максимум месяц, поучиться в десятом классе? Молодость вспомнишь, повеселишься.
– Да я и так не старая вроде.
– Зачем – расскажу. Подумай. – Начальник брезгливо бросил ей одну из анонимок и набрал номер местного театра.
