1.
– Натали, выключи музыку!
Молоденькая девочка шестнадцати лет лежит на кровати, задрав ноги на стену и рассматривает журнал. Она делает вид, что не слышит этих криков своей матери. Музыка включена на полную громкость, Натали вообще любит, когда все громко. Ей даже нравится, как кричит ее матушка. У нее очень звонкий голос. Натали жует жвачку и ест конфеты драже. Кто-то говорит, что они плохо влияют на зубы, но она подумает об этом, когда станет старенькой. Ну или когда у нее повылетают все пломбы. Вроде бы, пока держатся крепко. Да и не так уж их и много. Не так часто она ест драже, как утверждает ее мама. Все мамы иногда так сильно вредничают.
– Натали, сколько можно? Я сейчас поднимусь и сама выключу твою дурацкую музыку.
Натали закатывает глаза, но слышит шаги матери, она нарочно так топает, чтобы Нат спохватилась и выключила музыку до того момента, как дверь распахнется. Но Натали упрямится. Натали вообще обладала чудовищно упрямым характером, а, может быть, это всего лишь возраст. Все же шестнадцать это один из самых сложных и упрямых возрастов. Нат, конечно, это не признает. Она и не думает, что весь ополчился против нее, но вот, что он пытается ополчиться, тут она не может не согласиться. Вроде бы в этом возрасте нужно заканчивать переходный возраст? Или вступать в него? Натали уверена, что ее эта беда миновала и, кстати, даже немного собой гордится. Разве это не говорит о силе духа и характера? Мир не ополчился, нет. Она вообще любит этот мир. Но да. Попытки ополчиться точно есть, она их засекала.
По крайней мере, ей не дают слушать музыку, которая ей нравится и постоянно фыркают на ее внешний вид. Мать и отец никак не могут понять, что колготки в сетку под рваными джинсами это модно, а не
Господи, что за кошмар ты на себя напялила?
И ведь не докажешь им, что все так носят и она не собирается влезать в жуткие юбки, в которых и шагу нельзя ступить. Страсть ее матери пытаться навязать ей этот стиль, который сама Натали именует не иначе, как «пенсионный возраст». Матушка же уперто твердит, что это называется элегантностью. И кто из них после этого упрямец? В любом магазине, мама постоянно шагает к Натали с какой-то юбкой или строгим пиджаком и никакие доводы, чтобы она даже не подносила это к ней близко, на нее не действуют. Натали хотя бы не заставляет маму мерить колготки в сетку. Значит, уже она более лояльная, понимающая и демократичная.
Натали даже шаги считает и с точностью может сказать, когда дверь распахнется и мама обратится к ней под фамилии, что означает высшую степень ее разочарования и раздражения.
– Выключи музыку или хотя бы сделай ее тише, несносная ты девчонка.
Натали так нравится смотреть, как жеманничает ее красавица мать. Даже в фартуке и с кухни ее мама выглядела просто великолепно. У нее даже имя было великолепным – Виктория. Она была мягкой красавицей с правильными чертами лица, которая умела готовить самые вкусные пирожки на свете. Не смотря на свою невероятную внешность, ее мама никогда этим не пользовалась и относилась к себе спокойно. Если бы Натали обладала внешностью мамы, то точно бы пользовалась своей красотой постоянно, но, к сожалению, она привыкла себя считать «неудавшейся» копией. Она не была гадким утенком, но не обладала мягкостью матери. Просто черты ее лица были более грубыми, что вместе с рыжими волосами, которые достались от отца, создавали ощущение экзотичной внешности. По крайней мере, ее так называли. Экзотичной, своеобразной. Натали усмехалась и говорила, что это такие не самые обидны определения вместо «страшненькая». Виктория обладала потрясающей внешностью, но даже не красилась. Если бы она подчеркивала свои ресницы и губы, то была бы еще ярче. Она же предпочитала вообще не пользоваться косметикой и коротко стричь свои пышные и объемные волосы. Как будто бы немного стеснялась своей красоты. Натали тоже не красилась. Раз в доме такой привычки нет, то и она не привыкнет.
– Если тебе нравится эта музыка, то это не значит, что ее должны слушать все, кто находится в квартире, еще и соседи за пару улиц.
– За пару улиц уже не соседи, мамочка.
– Не кривляйся, Натали.
– Ты такая милая, когда строгая. Конечно, я выключу музыку ради твоего спокойствия.
– И сделай уроки.
– Ты не находишь, что перебарщиваешь? Выключить музыку, сделать уроки… ты еще скажи, чтобы я в комнате убралась и я подумаю, что ты совсем с ума сошла.
– Было бы неплохо. Не понимаю, как ты можешь жить в таком бардаке.
– Это творческий беспорядок. Я – человек творческий и мне нужен беспорядок.
– Как ты можешь здесь вообще что-то найти, творческий человек?
Мама поднимает с пола один носок и с укором смотрит на Натали, которая невозмутимо пожимает плечами.
– Это для тебя это хаос. А для меня нормальное рабочее место, я знаю, где все находится.
– Тогда где второй носок?
– Где-то.
– Натали, убери в своей комнате.
– Началось. Нормально же общались? Я выключаю музыку и на сегодня заданий хватит?
Натали смотрит на свою маму глазами кота из шрека и та вздыхает и кладет аккуратно тот самый носок на кровать дочери.
– Иди ужинать.
– А что на ужин?
– Какая разница? Мяса не будет, раз ты стала вегетарианкой. Вчера.
– Мама, не вчера! А уже целую неделю.
– Ты вчера ела ветчину.
– А в ветчине нет мяса.
– Тогда забираю свои слова обратно. И иди ужинать. Только, умоляю, надень нечто более приличное.
Когда дверь закрывается, Натали смотрит на свою черную футболку, которая выглядит, как будто бы ее порвали и короткие джинсовые шорты и не понимает, в чем там опять проблема с ее внешним видом. И ничего их никогда не устраивает этих родителей. Натали со вздохом натягивает на себя белую майку и черные лосины, может, так к ней перестанет придираться ее элегантная и старомодная родительница. А что? Выглядит, кстати, вполне неплохо. Может быть, даже в школу можно было бы так прийти. С тяжелыми ботинками. Такими ботинками, от которых мама аж глаза прикрывает. Она-то носит элегантные лодочки без каблуков. Скучно. Очень скучно.
На столе уже стоит салат, заправленный ароматным маслом – излюбленной приправой мамы. Виктория достает из духовки запеченную рыбу и Натали понимает, что была невообразимо голодна все это время. Когда рыба оказывается перед ней, Виктория с усмешкой спрашивает
– А вегетарианцам можно рыбу?
Натали задумывается на секунду. Вообще, вначале, она думала, что и рыбу тоже не будет есть, но сейчас она сомневается в этом опрометчивом решении.
– Хммм… рыба – хладнокровная. Значит можно.
