II
Обыденно-нервно отворачивается- не переносит мой
полупьяныйпрофиль,
Музу эта тема улыбает, но она уходит в кухню. Варит кофе.
Мы вдвоем. Тянусь к его губам…. С коленей б не свалится…
Удар. Мысль в потолок, его глаза, не бред.
Черт, мне все это не снится.
Да уж – не сон. Следы по кухне вновь превратились в музу.
Она небрежно закурила, пустила чисто девичью слезу…
Новая сцена: я на полу, откуда-то холодом несет.
Дождь, любимый гений на асфальте, и муза не спасет.
Окно разбито, я в осколках, в него летит вода, листва,
А за окном лежат помято его остатки естества.
Испорчена улыбка, в глазах застыл вопрос, без жизни.
Не узнаю его волос, при этом глажу музу за колени: «Улыбнись,
Он вышел, чтобы выдохнуть любовь».
Это так сложно, но и так легко —
Взять выбросить всю гениальность в разбитое осеннее окно…
Заклеиваю холод осени на скотч, убираю грязь и листья.
Муза обнажена, глядит в окно, в своих фантазиях зависла.
Я, собственно, и не хочу с ней говорить, она всегда мне нагло врет.
Вот и сейчас иступлено твердит, что гений больше не придет.
III
Минус три дня. Стираю с книги пыль,
Ее заброшенность расстраивает…
Муза еще утром ушла в магазин и до сих пор не причаливает.
<…>
Сегодня никуда не выхожу: читаю Ницше, ем вчерашний завтрак.
В жилплощади ни гения, ни музы, холодный кофе – сущая отрава.
IV
Глоток, коробка спичек, тлеет штора,
Дым заполняет всю поверхность потолка.
Я в центре этого прогнившего болота.
Идей и мыслей погибает свалка!
***
Сгореть внутри себя не удалось, внутри квартиры, к счастью тоже,
Он не оставил, он пришел, любимый гений – по-другому быть неможет.