Зов разбудил поздно ночью, я моментально спрыгнул с кровати, тщательно прислушиваясь к песне… Спустя несколько мгновений в дверь комнаты постучали:
– Господин! Господин, вы слышите!
Я слышал, хорошо и отчетливо. Оставив слугу без ответа, отворил дверь, ведущую на балкон, и вышел, рассматривая луну.
Сегодня луна пела… Впервые за столь долгое время, что мы были прокляты и оставлены Луноликой; за столь долгое время, что наша земля успела обледенеть и стать бесплодной – Луна звала меня.
Она громко пела, приглашая к охоте, и я знал, что этот трофей будет моим.
***
Голые стопы ног царапало сухой травой и ветками. Я бежала что было сил, слыша, как наступают преследователи. Меня подгонял страх, сердце выпрыгивало из груди…
Воздуха не хватало, легкие жгло, а бок нещадно колол. Но я не оборачивалась, только вперед. Может, у меня еще есть шанс убежать?
Преследователи настигли меня: пара мужчин, сильных и выносливых, повалила меня на сухую траву.
– Пустите, – вырывалась я. – Так же нельзя!
Билась изо всех сил, тщетно кричала и пыталась вырваться, словно маленький зверек, пойманный в капкан. Такой я сейчас и была.
– Так решила Луноликая, – ответил мне Саймон, наш кузнец. Его силищи хватило, чтобы одной рукой удерживать две моих.
В грубом голосе промелькнула жалость, но лишь на секунду. Он сделает то, что должно.
Никто не станет вступаться за меня и перечить воле Богини.
– Алтарь ждёт! – уже грубее сказал он, без тени жалости.
Страх сковал меня моментально. На секунду я перестала вырываться, но только для того, чтобы мужчина ослабил хватку. А после ударила.
Мой трюк сработал – Саймон не ожидал такого от хрупкой девчонки, и его секундное замешательство стало моим шансом и новой попыткой побега.
Но не успела я и попытаться, как Артур, второй мужчина, схватил меня.
Он уже закинул меня на плечо, игнорируя крики, слезы и ругательства.
Я не могла поверить, просто невозможно!
Меня принесут в жертву Луноликой, сделают трофеем в Великой волчьей охоте.
Каждые десять лет оборотни по ту сторону леса собирались на охоту. Человеку не было хода на их земли, как и им на наши.
Но Богиня лично отбирала трофеи для охоты. Огромные рыси, ягуары, медведи и кролики.
Среди людей тоже была охота. Охота на отмеченного Луноликой. Это было жертвоприношение, в котором люди приносили на алтарь животных, а получали взамен золото равное весу зверя.
Зверя… Не человека! Луноликая ни разу не выбирала человека в качестве трофея.
Поэтому, когда Луна засияла на моем запястье, оповещая о том, что я ее трофей, я и подумать не могла, что меня на самом деле принесут в жертву.
Артур закинул меня в клетку, захлопнув ее дверь.
Я огляделась по сторонам, наблюдая, как собираются люди. Не любила жертвоприношения, и алтарь всегда пугал меня. Огромное каменное плато посередине нашей деревни, которое я старалась избегать.
Все эти люди были другого мнения. Их не пугали жертвоприношения, напротив, это было интересной частью их жизни.
Во взглядах этих людей не было жалости, только интерес: что же будет дальше?
Они пришли лично посмотреть на то, как Богиня примет свою жертву.
Негодуя, я потерла запястье, ещё надеясь, что проклятая метка исчезнет, но она лишь ярче засияла, словно насмехаясь и оповещая о моей участи.
Рядом со мной стояли пустые клетки, а значит, остальные девять трофеев придутся на чужие земли.
Но стоило мне подумать, как нечеловеческий рев прервал разговоры пришедших. Тишина, после которого жители деревни стали переговариваться с новой силой.
Саарон, королевский медведь. Даже сейчас, будучи ещё медвежонком, он поражал своими размерами.
Косолапого вели на железной цепи. Жители расступались перед его величием, а он ревел, но не от злости – от страха. На плече бурого медвежонка хорошо виднелась проклятая метка, сегодня наша деревушка хорошенько обогатится за такой улов.
Бедного медвежонка приковали рядом со мной. Его страх моментально передался мне. От его нечеловеческого рева я еще больше затряслась, и ударила ногой по двери клетки, чем вызвала больший интерес у пришедших.
– Так нельзя! – кричала я. – Это неправильно!
Я со страхом и надеждой смотрела на пришедших, среди которых стоял и мой жених.
Он смотрел на меня с жалостью, но даже и шагу не сделал, чтобы помочь, утешить, успокоить.
Единственный, в ком я сейчас нуждалась.
Протянула руку, сквозь прутья клетки, но мой любимый лишь отвёл взгляд, окатив меня презрением за мою трусость.
Наконец, толпа полностью замолчала, перестав даже обсуждать огромный улов. Раздались шаги и шуршание мантии, прибыл жрец Луноликой, чтобы произнести слова, активирующие алтарь.
Жрец в серебристой мантии, спокойно прошел сквозь толпу, его светло-голубые глаза, украшенные сеточкой морщин, и седые от старости волосы выдавали его преклонный возраст.
Взгляд жреца, упал на клетку. Подняла глаза, понимая, что он мой последний шанс спастись.
– Пожалуйста… – взмолилась я. – Это ошибка, Луноликая ошиблась…
Толпа вокруг зашептала.
– Что внутри клетки делает женщина? – спросил жрец, обращаясь к толпе, которая шепталась.
– Она отмечена луной, – ответил кто-то из толпы.
Жрец снова посмотрел на меня, тут его взгляд упал на светящееся запястье, а глаза наполнились ужасом.
Он зашептал молитву, отчего метка еще больше зажгла и загорелась.
– Прости, дитя, – растерянно сказал он, – на то воля Луноликой.
Больше надеяться было не на что. Из глаз потекли предательские слезы: вот-вот меня бросят на съедение волкам, отдадут, как жертву…
– Выйдите те, кому принадлежит добыча.
Вперёд вышли двое, старый охотник приведший медведя и… мой жених.
Вот теперь слезы градом покатились по щекам, я не могла поверить в увиденное.
Вот откуда они узнали про мою метку. Я ведь доверяла ему, я его любила…
Грудь свело от чувств, мне хотелось кричать, обвинять, плакать, но я была способна только на молчание.
– Когда я получу золото? – раздался голос Эштона в тишине.
– Сразу после ритуала, – покачал головой жрец.
– Худовата она у тебя, на много не потянет… – с ухмылкой сказал охотник.
И правда, медведю я была ни чета. Но знай Эштон, что так выгодно от меня избавится, откармливал бы, как свинью на убой.
Мой бывший жених даже не посмотрел на меня, а вот я окатила его взглядом полной ненависти. Медведь снова заревел, и я обхватила себя руками.
Во взгляде жреца проскальзывало что-то неуловимое и далекое от всех пришедших… Жалость?
А, впрочем, какая разница, он все равно принесет меня в жертву.
Старец взошёл на плато, на котором стояла моя клетка и был привязан медведь. Он произнес слова, и круг загорелся, алтарь готов принять свою жертву.
Я не стала молиться: какой смысл молиться богине, которая выбрала тебя в качестве зверька на убой.
