Свои родные места, леса, поляны и речки я знал хорошо, потому что вырос здесь и любил по ним прогуляться и летом, и зимой. Недалеко были коллективные сады, которые вываливали свой мусор у обочины дорог и их примерам следовали некоторые промышленные предприятия, водителям которых было лень везти на свалку свой мусор и отходы производства. Они портили мой лес и ничего с этим не поделаешь. Однажды я нашел на обочине целый тюк ваты, который с одного угла подгорел. Вата мне была нужна, и я сходил домой, взял тележку и привез этот тюк домой. Он недолго пролежал, так как я тут же стал делать из ваты вещи, которые мне были очень нужны, а в магазинах их уже не было.
Первым делом я изготовил для своей кровати матрас, так как мама недавно просила купить для нее матрас, и когда я зашел в несколько магазинов, то обнаружил, что матрасов из ваты нет в продаже,– теперь вату стали заменять обработанными особым способом обрезками тканей. Сделанные таким способом матрасы были холоднее, и это сразу чувствовалось, когда в доме было прохладно. А если в доме было тепло, то на этих новых матрасах было жарко, – наверное, потому, что не все обрезки тканей были на сто процентов из хлопка. Так они были мягкими и толстыми, но это достоинство пропадало, когда ты мерзнешь осенью и обливаешься потом зимой, когда отопление включено.
Так как этот мой новый матрас предназначался не для продажи, то я изготовил его довольно быстро – постелил простынь, уложил на нее вату, закрыл сверху второй простыней, и сшил все суровой ниткой. Чтобы вата не двигалась внутри, простегал, как обычно делается в матрасах, и все было готово. Он получился тяжелым, но теплым, и я до сих пор им пользуюсь и вспоминаю тот день, когда нашел этот тюк ваты.
Теперь дело было за одеялом. У меня рост выше среднего, а все одеяла были мне коротки, поэтому я сделал одеяло по той же технологии, какую применял при изготовлении матраса. Только я не стал его простегивать, как матрас, а прошил. Это занятие оказалось довольно утомительным и долгим. На первых порах я его прошил так, чтобы вата не двигалась – длинными стежками. А через год, когда у меня было по вечерам свободное время, прошил его на совесть, – короткими стежками. Одеяло получилось толстым, теплым и большим по размеру, но из-за этого тяжелым. Но под ним было приятно спать – тепло, не жарко и удобно.
Слой ваты получился даже толще, чем у геологического спального мешка, в котором я спал в геологической экспедиции, и под ним было трудно замерзнуть. Когда я рассказал о своем новом одеяле на работе, то женщины хором сказали, что оно должно быть тяжелым. На что я ответил, что я не его не поднимаю и не таскаю, а залезаю под него как мышка в норку, и пригласил одну симпатичную свободную коллегу оценить его на практике.
И вот, в один прекрасный вечер она пришла ко мне в гости протестировать это одеяло, которое я так разрекламировал. Как раз перед ее приходом я закончил шить для этого одеяла пододеяльник. Бязи на него ушло много, так как оно было большое. После того, как закончил его шить, я посчитал, во сколько он бы мне обошелся, если бы я покупал ткань. Но бязь мне досталась даром, и я не мелочился: – сшил очень красивый пододеяльник. Теперь у меня их было два, и я мог их менять. Один был с рисунком на фантастическую тему – на темно-фиолетовом фоне разместились месяц и звезды, а второй, последний, был с лебедями, которые плавали по усыпанной ромашками голубой воде. Получилось очень красиво, но на весь пододеяльник лебедей и ромашек не хватило, и вторую простынь я сшил из бязи, на которой по зеленому лугу паслись кони. Размеры пододеяльника были два с половиной на два метра, и я устал такие простыни сшивать. Теперь, когда я укладывался спать, у меня был выбор – засыпать глядя на коней, или перевернуть одеяло и любоваться лебедями.
Подружка оценила мою работу на пять с плюсом. Я на радостях достал бутылку французского шампанского, и мы с Наташей отметили конец моей работы. Потом я спросил ее, не пора ли заняться тестированием одеяла? И мы пошли тестировать. Залезли под одеяло, полежали под ним минут пять и, согревшись, незаметно уснули.
Я проснулся от какого-то одиночества. Наташи рядом не оказалось, и сколько я не шарил под одеялом, не мог ее найти. Пришлось встать, включить ночник и посмотреть вокруг. Никого. Я прошел в прихожую, ее туфли и куртка была на месте: туфли стояли рядом с моими кроссовками, а куртка висела на вешалке. В гостиной ее тоже не оказалось, балкон был закрыт, в ванной тоже ее не было. Что за чертовщина, куда она могла подеваться?
Вернулся в спальню и обомлел – из-под одеяла торчал ее носик, а глаза были такие зовущие, что я ни минуты не сомневался, – разделся и залез под одеяло к теплой Наташе. Мы не тратили время на разговоры, а сразу занялись любовью. Потом, под утро, я спросил у довольной и уставшей от любви подруги, где она пропадала, – я волновался и искал ее по всей квартире, но так и не нашел, а потом она вдруг очутилась под одеялом.
Наташа рассказала мне совсем фантастическую историю,– она сначала плавала с лебедями в уютном омуте, покрытой ромашками, а потом скакала на коне, на зеленом лугу. Потом вернулась под теплое одеяло, тут пришел я, и нежно, но настойчиво стал ее ласкать.
Мне не понравилась ее история, она отдавала фантастикой, но другой у нее не было, а к тому же я же действительно ее искал везде и не мог найти. Пришлось мне поверить, что она затерялась под одеялом и попала в какой-то загадочный, удивительный мир. Тогда я сказал Наташе, чтобы обняла меня покрепче, и если она попадет к лебедям или будет скакать на жеребце по зеленому лугу, то и меня захватит с собой. Мы обнялись и уснули.
Сейчас в моей жизни создалась странная и удивительная ситуация: – несмотря на то, что я нахожусь на пенсии и не хожу на работу, в принципе свободного время у меня должно быть в избытке, но, тем не менее, мне приходиться жить буквально по часам, – у меня на все не хватает времени. На самом деле, конечно, его хватает, но лишь потому, что приходиться делать одновременно несколько дел. Чтобы вовремя заканчивать одно дело и перейти к следующему, мне приходиться постоянно смотреть на свои ручные часы. Так, к примеру, когда я печатаю на пишущей машинке, у меня в это время вариться мясо и сохнут на улице яблоки, которые я помыл, перед тем, чтобы из них нарезать дольки для компота. Обычно такое обилие домашних дел не кончается до самого до вечера, когда я заканчиваю все планируемые на этот день дела, и мне остается лишь одно: написать подруге письмо и посмотреть новости. Это не значит, что я переделал все дела, просто я устал за день и боюсь, как бы на плите у меня что-то не подгорело, или я забыл какое-то важное дело на завтра, – допустим, погладить рубашку и шнурки на завтра или дописать текст.
