И если мир шатается сейчас,
Причиной – вы, для тех, кто разумеет[1].
Данте
Солнечный свет, просочившись через мозаичные стеклышки моего окна, золотистыми лучиками хлынул в комнату, и я проснулась. Перевернулась на другой бок, поближе к спящему фамильяру, свернувшемуся бархатисто-черным клубочком, спрятала улыбку в подушку. Сквозь путаницу теплых, как простыни, снов холодной струйкой прокралась мысль: «С твоим парнем стряслась беда».
Глаза сами собой распахнулись. Я села, выпрямившись, стиснула в кулаках пухлую смятую подушку.
Этим утром я проснулась в своей теплой уютной постели – благодаря Нику. Валяться без дела и дремать казалось чем-то вроде предательства.
Я огляделась. Кованое чугунное изголовье, зеркало в рамочке из роз – спальня, привычная с ранних лет. Она была знакома до последнего сантиметра, но сейчас все в ней казалось чужим – потому что никогда больше Ник, темный, красивый, сногсшибательный, не телепортируется в этот залитый солнцем уголок. Я сотни раз ругала его за эту манеру. А теперь отдала бы все на свете, лишь бы он появился снова.
Салем зевнул, потянулся, поскреб когтями звездный узор на одеяле.
«Сабрина, час еще слишком ранний для нагнетания тревог».
Он соскочил с постели, затрусил прочь, открыл дверь носом и пошел искать пропитания. Из кухни в открытую дверь сочился аромат тети-Хильдиной стряпни. Надеюсь, сегодня она никуда не добавит глаза головастиков.
Я со вздохом встала с кровати. Вздремнуть уже не удастся. Быстро натянула легкий свитер и короткую юбку, но не стала, как обычно, крутиться перед зеркалом. Оделась я только потому, что в последнее время в нашем доме всегда было полно народу.
Я вошла в кухню. Увидев меня, тетя Хильда просияла:
– Милочка моя, что-то ты сегодня рановато!
От горячего кастрюльного пара ее волосы закучерявились золотистым облаком. На тетушке был фартук с надписью «Секс-ведьма» – его подарил доктор Цербер, ее приятель. Но при виде моего лица тетушкина улыбка слегка померкла.
Тетя Хильда любила принимать гостей – чем больше народу, тем больше восхищения ее кулинарными шедеврами. А сейчас она осталась единственной из Спеллманов, чья любовная жизнь цвела пышным цветом. Бойфренд моего братца Эмброуза погиб от рук охотников на ведьм. Муж тети Зельды, отец Блэквуд, бежал из страны, а перед этим попытался истребить весь наш ковен. А мой парень сидел взаперти в преисподней.
Но, невзирая на все свои невзгоды, я желала тете Хильде вечного счастья.
Я кое-как выдавила ответную улыбку:
– Доброе утро.
Тетя Хильда заключила меня в объятия. От нее пахло розмарином и полынью, ведьмиными травами и детской любовью. Она погладила меня по голове:
– Садись, я тебе вафель испеку.
Я села за кухонный стол, и мне, несмотря ни на что, стало спокойнее. Как приятно иногда побыть наедине с тетушкой.
Стоило мне это подумать, как дверь распахнулась. Я сначала вздохнула, потом подняла глаза – и просияла.
В этом доме, полном ведьм, был и один человек.
В кухню вошел Харви, один из моих лучших друзей на всем свете. На руках он держал юную ведьмочку по имени Элспет. Она была завернута в одеяло и обвивала его руками за шею.
При виде меня он улыбнулся:
– Привет, Брина!
Я строго сказала себе, что надо ему улыбнуться, и только потом поняла, что при виде него губы сами собой растянулись в улыбке.
– Привет! Не знала, что ты здесь.
Харви усадил Элспет в кресло-качалку, подоткнул одеяло.
– Элспет не хотела оставаться одна, вот я и заночевал у нее в комнате. Мисс Спеллман разрешила. – От смущения он опять назвал тетушку «мисс Спеллман», хотя она уже лет десять требовала, чтобы ее звали Хильдой. – Надеюсь, ничего страшного.
– Конечно, – в один голос отозвались мы с тетей Хильдой.
Мы обменялись улыбками. Три огонька, набиравшихся яркости в отражении друг друга.
Харви присел возле кресла-качалки и шепнул Элспет:
– Хочешь, принесу тебе подушку под спину?
– Хочу, красивый человек, – просияла Элспет.
– Странно слышать, когда меня так называют. – Харви похлопал ее по руке и отправился искать подушку.
Когда отец Блэквуд вознамерился истребить весь наш ковен, его дочь Пруденс спасла всех, кого сумела. И нынче здесь обитали те немногие, кто остался в живых, мои уцелевшие одноклассники по Академии невиданных наук. Они поселились у нас в доме, спали на полу, восстанавливали здоровье после яда, которым пытался отравить их отец Блэквуд. Мои друзья из числа людей поспешили ко мне на помощь. Особенно Харви – картины страдания потрясли его до глубины души, и он охотно раздавал ведьмам еду и лекарства, а иногда переносил с места на место тех, кто не мог ходить сам.
Практически все ведьмы полностью восстановили здоровье. Элспет, я подозревала, тоже, просто она хотела извлечь из ситуации как можно больше выгоды.
Когда за Харви закрылась дверь, Элспет размашисто качнулась в кресле:
– Вы не поверите, какие чудеса мы вытворяли с этим человеком прошлой ночью!
Тетя Хильда выронила деревянную ложку.
– Да неужели? – усомнилась я.
Элспет устремила на меня широко распахнутые глаза:
– Я попросила его остаться на ночь у меня.
– Да неужели? – повторила я с оттенком металла в голосе.
– Он согласился. «Наконец-то!» – подумала я и уже собралась было скинуть платье, но он сказал: «Если тебе страшно, я не оставлю тебя одну». И принес одеяла и горячий шоколад! – В голосе Элспет звенело неподдельное возмущение.
Я спрятала улыбку в ладонь.
– Он положил в горячий шоколад мелких зефирок, – продолжала размышлять над своими ошибками Элспет. – Никогда в жизни ни один мужчина не обращался со мной так! Даже его манера говорить оскорбила бы мою маму до глубины души. Кто знает, какими еще странными делами он вздумает заняться под покровом ночи!
В этот миг вернулся Харви с подушкой. Он услышал последнюю фразу, и на его лице отразилось искреннее возмущение.
– О ком бы ни шла речь, это ужасно.
Элспет с театральным вздохом откинулась на подушку, как будто у нее не было сил даже приоткрыть глаза.
Тетя Хильда щелкнула пальцами – ложка вспорхнула прямо ей в руку – и снова захлопотала у плиты. Харви потянулся следом за ней:
– Как вкусно пахнет.
Я развернулась на стуле и лихорадочными жестами попыталась беззвучно предостеречь Харви, но он уже приподнял крышку и заглянул в кастрюлю. Сейчас случится неизбежное.
– Я готовлю сатанинскую мясную запеканку для всех. Харви, душечка моя, иди попробуй.
