Юрий Семенов - Тропа обреченных

Тропа обреченных
Название: Тропа обреченных
Автор:
Жанр: Исторические детективы
Серии: Нет данных
ISBN: Нет данных
Год: 2009
О чем книга "Тропа обреченных"

В романе известного русского писателя Юрия Семенова рассказывается о героической борьбе наших контрразведчиков с бандеровцами-оуновцами в первые послевоенные годы в западных областях Украины. ОУН – Организация украинских националистов – была хорошо законспирирована, имела четкую военную структуру.

В отряд бандеровцев в 1947 году заброшен по легенде сотрудник государственной безопасности. Суровую проверку учиняет ему «беспека» националистов. Но чекист выдерживает все и, продвигаясь по службе, оказывается у главарей националистического движения.

Бесплатно читать онлайн Тропа обреченных


ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

1

Следственное дело «Волынцы», законченное производством более тридцати лет назад, вновь лежало перед полковником госбезопасности Киричуком. Василий Васильевич открыл нужную страницу пухлого тома. Он хорошо помнил, а теперь всего-навсего удостоверился в том, что проходивший по делу оуновец[1] Петр Сорочинский, известный Киричуку еще по работе в Волынской области, был осужден за совершенные преступления, хотя незадолго до ареста порвал с бандеровцами, уничтожив главаря банд. Это смягчило его вину.

Никак не ожидал Василий Васильевич Киричук новой встречи с Сорочинским, да еще спустя столько лет. Вернее сказать, встрече еще предстояло состояться в управлении КГБ Донецкой области. Сейчас перед бывалым, умудренным жизненным и чекистским опытом полковником, на удивление стройным, со спокойным лицом, лежала обыкновенная ученическая тетрадь, исписанная своеобразным, округлым, как приплюснутая спираль, почерком, памятным Василию Васильевичу с той давней поры, когда на допросе связной Сорока начал давать собственноручные показания.

Слов нет, стараясь побольше смягчить свою вину, кое-какую помощь оказал тогда Сорочинский органам госбезопасности в борьбе с бандеровцами. Однако он понимал, что ему не приходится рассчитывать на прощение земляков, которым принес горе. Потому-то после отбытия наказания он подался «в восточные промышленные районы Украины для восстановления разрушенного войной народного хозяйства», как значилось в сохранившемся у него изрядно потертом направлении на работу.

В заявлении на имя начальника УКГБ Донецкой области Сорочинский писал:

«…Моя помощь работникам государственной безопасности в поиске и разгроме оуновских бандитов известна. Все это происходило в моем родном Иваническом районе Волынской области, где поселиться мне было опасно: селяне считали меня бандитом, и я решил, выйдя на свободу, направиться подальше с глаз, облюбовал работу в Донбассе.

Суть моей просьбы такова. Мне пошел шестьдесят седьмой год, когда пора подумать о покое. Тянет меня в родные края, нет мне ничего краше села Луговки на Волыни, куда я и приехал к дальним родственникам. А мне прохода там нет, ребятишки кричат: “Бандит!” – и камнями швыряют. Земляки мне без намеков говорят в глаза: “Что заслужил… Убирался бы куда-нибудь подальше”. Обидно, хоть живым в землю ложись. Помогите мне спокойно дожить старость. Выдайте документ для сельского Совета, чтобы он, зная все, мог объяснить людям мою помощь в борьбе с бандеровцами. Ведь до чего дошло, в глаза говорят: “Уезжай, душегуб, а то прибьем”. Прошу, помогите. Куда мне деваться на старости лет? Живу в гостинице “Украина” в номере 102. Сорочинский Петр Харитонович».

Василий Васильевич вспомнил Сорочинского того времени – тридцатипятилетнего долговязого детину с отвислым и всегда потным носом на сухощавом лице. А за ним сразу и лицо Марии Опанасовны Сорочинской, жены старшего брата Петра – Миколы, имевшей псевдоним Артистка. Это она в последний момент круто повернула судьбу Сорочинских, обратившись за содействием к чекистам.

Киричук снял телефонную трубку. Он захотел сообщить о заявлении Сорочинского Михаилу Степановичу Попереке, работающему начальником Управления внутренних дел Донецкой области, а в конце сороковых годов занимавшему пост заместителя министра госбезопасности Украины.

– Поперека слушает! – раздался в трубке басовитый отрывистый голос.

Киричук, улыбаясь, назвал себя.

– А-а, Василий Васильевич, доброго здоровья! Рад слышать.

– Спасибо, Михаил Степанович! Как вы-то?..

– Раны дают знать, а так, как говорится, все на уровне… Что у тебя, выкладывай, а то времени, как всегда…

Киричук придвинул к себе объемистый том следственного дела, будто хотел раскрыть его, и ответил:

– Заявление поступило от нашего общего знакомого… бывшего оуновца Сорочинского, который на Волыни…

– … убежал из-под ареста… Как не помнить, ты тогда до света поднял меня, перепугался шибко, – хохотнул Поперека и спросил: – Ну и что он?

– Нет, убежал тогда другой. А Петро Сорочинский – тот самый, который топором порешил главаря банд… Так вот, он вернулся было на родину, в Волынскую область, а там ему житья нет, бандитом ругают, ребятишки камнями в него пуляют.

– И чего же он хочет?

– Помощи. Просит засвидетельствовать, что помогал советской власти, искупил свою вину.

– Чего он в органы госбезопасности-то обращается? Для этого есть советская власть на месте, пусть на Волыни и просит помощи.

– Там не жалуют его. О нас вспомнил в трудную пору… Старость к родным местам позвала.

– Нечего ему на Волыни делать. Тут и весь мой сказ.

– Советуете отказать ему?

Поперека малость помедлил с ответом.

– Архивное дело надо поднять, – наконец предложил он.

– Оно передо мной, а волынскую операцию с Сорочинским я и без архива никогда не забуду.

Поперека не согласился:

– Не умел я полагаться только на память, хотя она меня не подводила, тем более когда около сорока годов прошло.

– Памятное было время.

Василий Васильевич попрощался, положил трубку и мысленно ушел в ту далекую пору, о которой сейчас говорил с Поперекой.

2

Конец февраля сорок седьмого года в Волынской области стоял небывало снежным: за последние три дня, к удивлению старожилов, пушистые белые хлопья непрерывно падали и падали, засыпая села, поля и леса.

Величественный покой царил в лесу. Особенно на этом березовом островке, среди редких широкоствольных дубов с раскидистой, отяжелевшей кроной. Казалось, слегка коснись могучего ствола, он тут же сбросит с ветвей кипенно-белое убранство.

Именно об этом – сбросит! – прежде всего подумал главарь банд в прилегающих к Луцку районах Иван Гринько – надрайонный проводник ОУН по кличке Зубр, высунувшись поутру из квадратного лаза схрона[2] и оглядываясь вокруг. Освоившись со слепящей яркостью косых лучей восходящего солнца, проникающих сюда будто бы сквозь атласные березовые стволы, Гринько увидел слева оголенные, сбросившие снег березы. В его сознании мелькнула предостерегающая мысль: снова отрясет пришедший связной припорошенные деревья, пока достигнет по перекидной жердине дороги. Любой проезжий тут поймет, что к чему, жди тогда обкладки чекистами или «ястребками»[3]… От одной этой мысли у проводника сжались кулаки, отросшие ногти до боли впились в ладони. Зубру вовсе не хотелось ни покидать с верными хлопцами Дмитром и Алексой их последнее перед «черной тропой» убежище, где он еще после болезни не успел набраться сил, ни уж тем более погибать.

Присев, Гринько протиснулся в узкий мерзлый проход и на четвереньках проник за дверцу. В прихожке-подсобке оказалось свободнее, тут можно было встать во весь рост – не удавалось это сделать лишь длинноногому Дмитро. В жилом отсеке с приходом связного Сороки стало тесно. Сейчас тот сидел на полу возле небольшого, наподобие табурета с высокими ножками, стола, развлекая лежащих на широких нарах охранников Зубра Дмитра и Алексу:


С этой книгой читают
Оборона Севастополя – самый напряжённый и драматичный период Крымской войны, но и в это время, когда, казалось бы, все мысли военных и гражданских были только о том, как дать отпор неприятелю, жизнь продолжается. В городе, где осаждённых «толкут как в ступе», есть место даже водевильным историям, когда любовный треугольник превращается в четырёхугольник, а затем – и в пятиугольник, и на этом фоне кажется уже не особенно удивительным, что два офиц
Много тайн связано с орденом тамплиеров. Одна из важнейших – откуда у рыцарей было столько денег? То ли мудрецы Востока, то ли маги Запада создали таинственную Искскюльскую плиту. Она способна обогатить того, кто сумеет ее укротить. И вот – двадцать первый век, плита досталась человеку, не имеющему на нее никаких прав. И законная наследница владельцев Лео фон Рейенталь приезжает в обычный провинциальный русский город, чтобы забрать свое имущество
В этом небольшом сборнике вашему вниманию предстаёт три рассказа и стихотворение.Что будет с последним человеком на земле? Какие мыли мучают его?Какое взаимодействие может быть между персонажем и самим писателем?Авантюрный детективный рассказ с ноткой юмора в условиях России самого конца 19 веке.И стихотворение, что помогает понять, что на самом деле значит творчество.
Кажется, что Гоголь посмеялся над читателями, предложив им не те мертвые души, которых они ждали. Но что, если он не мог рассказать все, как было? Что, если ему запретили говорить о колдунах, подчиняющих себе покойников, о государственных деятелях, воздействующих на разум живых, и о том, что поверья не врут: есть свет Божий и тьма дьявола, ангелы и праведники, которые оберегают через молитву, и черти, колдуны, ведьмы и грешники, сбивающие человек
На глазах частного детектива Татьяны Ивановой у входа в казино автоматной очередью ранен ее друг капитан милиции Андрей Мельников. Что это – случайность или месть? А может, таким образом бандиты пытаются замести следы – недавно при взрыве автомобиля погиб коммерческий директор весьма подозрительной фирмы, деятельностью которой заинтересовалась милиция. Татьяна немедленно включается в расследование и вместе с друзьями-оперативниками идет за престу
Благодаря талантливому и опытному изображению пейзажей хочется остаться с ними как можно дольше! Смысл книги — раскрыть смысл происходящего вокруг нас; это поможет автору глубже погрузиться во все вопросы над которыми стоит задуматься... Загадка лежит на поверхности, а вот ключ к развязке ускользает с появлением все новых и новых деталей. Благодаря динамичному сюжету книга держит читателя в напряжении от начала до конца: читать интересно уже посл
Пишу с пяти, публикуюсь впервые. В июле 2021-го переоткрыла стихотворчество в качестве арт-терапии. В сборник вошли работы начала нулевых и двадцатых. Подумать только! Мы живём и творим в "двадцатые", как Хемингуэй в Париже когда-то, пусть и в другом веке. • Помимо откровенной романтики, пейзажной лирики, социальной фантастики и подражания Пастернаку и Коэну, у меня также есть тексты, полные триггеров, – рассказы о травме, попытки выкричать боль
Этот рассказ про то что за каждым изменением следует другое.Книга публикуется в авторской редакции со сохранением пунктуации и орфографии.