Блокада. Глава шестнадцатая
Ранним утром, воскресного дня, по дороге, ведущей, в деревню Молочаевка, со стороны трассы класса «А», двигался одинокий путник.
Коля – «Колхозник» шел размашистым шагом. Чем ближе, он, приближался, к, родному дому, тем больше, у него прибавлялось сил.
У бетонного обелиска, с надписью: «Колхоз «Светлая заря», он остановился и смахнул слезу. Отвыкшие, от свежего, незагазованного воздуха глаза, у него начали слезиться, как только, он вылез, из «попутки».
Постояв немного и проморгавшись, он двинулся, дальше. Вскоре, впереди, среди бескрайних, полей, показались зеленые кроны деревьев, что означало, что родное село, уже близко.
Молочаевка была центральной усадьбой колхоза. Когда-то, здесь располагалось правление, два магазина, столовая, школа, «Дом быта» и «Дом культуры».
Теперь остались, только правление, один магазин, дом культуры и дом быта, переоборудованный, под общежитие, для сезонных рабочих.
Вот, она – Молочаевка!
На въезде, в село, давным-давно, еще в перестроечные времена, стараниями общественности, был воздвигнут православный крест, с небольшим застекленным домиком, для иконки. Со временем крест потемнел, обрел солидность. Иконка выцвела и облупилась, под старину, отчего, стала вызывать, у прохожих, большее уважение.
Заходя, в деревню, Коля заметил, на скамеечке, под крестом, две поникшие фигуры и, богохульно, помянул черта. Неуместное упоминание нечистой силы, было вызвано тем, что, даже не вглядываясь, Коля, уже знал, что это, скорбят, его братья.
Детей, в их семье, было, как и положено у неблагополучных – много, а конкретно – четверо. Все дети были мужского пола.
Мать умерла рано, когда братья были, еще маленькие. Отец дождался, когда два старших сына встанут, на ноги, устроившись в колхоз, и, только, после этого, отправился, на близлежащее кладбище.
Однако карьера Пономарей, в колхозе, не задалась. После, того, как они выгнали колхозное стадо на железную дорогу, где половину коров, смело, необратимой силой, товарного поезда, старших, из колхоза выгнали. Что касается, младших, то, их, в колхоз, не брали, опасаясь за сохранность народного добра.
Пономари не впали, в уныние, и перешли, на подножный корм, отчего зажили, довольно неплохо, по деревенским меркам. Именно, тогда, их, окрестили – «партизанами». Тут, подоспела эволюция и, только, братья стали жить, не просто хорошо, а припеваючи, как разгорелась компания, против тунеядцев.
Делать, было нечего, пришлось обращаться в колхоз, который, к этому времени, стол кооперативом. Не брать, их, на работу, не решились, поэтому братья стали, официально трудоустроенными. Правда, выгонять, их на работу, приходилось, силой и постоянными обещаниями, отправить, в санаторий.
Вспышка гнева Николая была вызвана, тем, что присутствие братьев у святыни, означало, что, в его отсутствие, они оказалось, на мели, и денег, на похмел нет.
Похмельное, сидение у креста, было их, семейной, традицией. Еще, их мать, светлой ей, памяти, Виктория Петровна, сиживала, тут, вместе с их отцом Андреем Андреевичем. Потом, подросшие, детки пошли, по стопам, родителей.
У Пономарей, считалось, что похмельный синдром, в этом месте, проявляет себя, с меньшей силой.
Еще издали, Толик и Валерик узнали в одиноком путнике, пропавшего две недели назад, старшего брата Колю, однако, не торопились открыть, ему братские объятья.
– Привет, жабраки! – Приветствовал родичей Коля.
– Здорово.
– Привет. Ты, где был?
– Пиво пил! – Усмехнулся Коля и пояснил:
– Срок мотал, на сутках.
– Попался! – Спросил Толик.
– Есть, чего? – Задал, вопрос, Валерик.
– У меня, то есть, а у вас, вижу – полное попадалово! Вы, что совсем…. – Не докончил, фразу, Коля, покосившись, на крест.
Толик, с Валериком, тяжело вздохнули.
– Непруха…. – Шмыгнул носом Валерик.
– Это, не непруха, а позорище! Позор, на, всю, деревню!
– Да, ладно, тебе…. Наливай, лучше, а, то окочуримся.
Коля, подвинув братьев, присел, на скамеечку, и достал, из сумки, полторашку, почти полную малиновой жидкости и одноразовый стаканчик.
Выпили. Достали сигареты. Закурили.
– Пашка, где? – Спросил Коля, про младшего, из братьев.
– Обход делает.
Налили, еще, по одной.
– Ну, что? Пошли, до хаты, что ли?
– Пошли.
Войдя, в дом, Коля покрутил, носом. В доме, было неприбранно.
Вообще-то, неприбранно, здесь было всегда, но сегодня – особенно.
– Да! Дела! – Сказал Коля.
Толик, с Валериком, виновато вздыхая, стали соваться, из угла, в угол, перекладывая хлам, с места, на место.
Коля, взяв с печи, тряпку, смел со стола остатки, былой, роскоши: засохшие колбасные шкурки, фольгу, от плавленых сырков и всякое другое. Немного потерев поверхность, и не получив никакого результата, Коля закинул, тряпку, обратно, на печь и достал, из сумки, бутылку.
Братья, бросили наводить порядок, и подсели, к столу.
– Ну, рассказывай! – Сказал Валерик. – Как, дело, было?
Сначала, выпили, что бы язык не заплетался. Потом, Коля начал рассказ.
– Стою, я, с орехами, на остановке…. – Начал он.
В середине увлекательного повествования, в хату, почти бесшумно, проскользнул молодой парень и, иронично, оглядел, сидящих, за столом.
– Пашка, здорово! – Поздоровался, с, младшим, братом, Коля.
– Здорово! Что – отдыхал, на нарах?
– Ага!
– Я, так, сразу, и понял. – Сказал Пашка и, подсев, к столу, потер руки.
Этот жест, у него означал, не желание выпить, а, то, что он нашел добычу.
– Ну, чего – там? – Спросил Коля, наливая, младшему, штрафную.
– Короче – так. Возле большого леса, фраер, какой-то, крутится. Но бдительный. По сторонам, грамотно, зыркает. Я подошел, закурить спросил. «Не курю!» – говорит. Короче, горючка, у него, в грузовичке! Наверно, на продажу привез, кому-то.
– Не – наш, не – местный? – Спросил Коля.
– Говорю, же, не наш! Дикий, какой-то….
– Надо брать. – Сказал Коля. – А, горючки – много?
– Нормально. – Сказал Пашка. – На передок, за раз, не влезет.
– Так! – Сказал, убирая, бутылку Коля. – Похмелились – хватит. Дело – на, первом, плане!
Воскресным утром, председатель колхоза «Светлая Заря», Бабий, находился, в дурном, расположении духа.
Вчера, из «района», поступило сообщение, что сегодня, по его запросу, из города должна прибыть группа добровольцев, для оказания помощи, в уборке урожая.
Помощь, определенно требовалась. В колхозе перестаивали четыре, огромные плантации, трехлетнего ямса, на уборке, которого, никак, нельзя было обойтись, без ручного труда.
