Я помню, помню, в дни расцвета,
Ссыпались краски первоцвета
И пробуждённою землёй
Благоухала вся округа,
Исполнила я волю друга:
Под бой тимпанов, гул гостей
Связал нас юный Гименей.
Фиванских дев нам пели хоры;
Мой кифаред звучал им в лад.
И пляске бешеных менад
Басисто отвечали горы.
Гуллив и шумен, длился пир
Четыре дня, четыре ночи.
Был пьян спартанец, пьян сатир,
Прожорлив, весел и порочен.
Когда же смолкнул праздник тучный,
К груди бесценного припав,
Шептала я: «Мой сладкозвучный,
Дитя Зевесовых забав».
Но век ушёл мой золотой.
Теперь я, некогда царица,
Стою со щёткой перьевой…
Кому о счастье мне молиться?..
(Просительно смотрит на бюст Зевса.)
Ради бога!
Уймись, Ниоба, пожалей!
Который день: тоска, эклога
И прах утраченных страстей.
К чему нам мертвенные тени,
Эпох отживших пир и пляс
И воскрешение волнений,
Чей дух уже давно угас?
О старой свадебной попойке,
Средь благ столичной новостройки,
В кругу рачительных богинь,
Грустить негоже непрестанно.
Забудь тоску свою, отринь…
И пыль смети скорей с дивана.
Я не служанка! Я – царица!
(встаёт и подходит к Ниобе)
Похоже, надо просветиться
Тебе, мой друг. И вот урок.
И выучи-ка назубок.
Афины, Крит, Пелопоннес
Не признают теперь принцесс,
Цариц, правительниц, княжон
И всякое высокородье,
Желающее сесть на трон.
Дворцы, охоты и угодья,
Поклоны, прихоти, забавы —
Всех царских треб сладчайший мёд
Усох под волею оравы,
Что избирателем слывёт.
Теперь решает коллектив,
Кому – труба, кому – актив.
Однако ж малость я заврался.
Ведь есть места, где… нет, смолчу…
(Переходит на полушёпот.)
Я смелости не поднабрался,
Чтоб говорить всё, как хочу.
На том, дражайшая Ниоба,
Твоя окончена учёба.
(Щиплет струну на кифаре.)
Не сказывал я? Скверный сон
Я ночью видел. Сто букашек
Ко мне явились. Жук-барон
Их возглавлял. И сотней шашек
Грозил мне этот хрупкий стан.
Я не стерпел, стучал пятой.
Жужжа, кружился надо мной
Их воевода. Взвод улан
(Вертячек, жужелиц, коровок)
Меня пытался уязвить.
Я был растерян, был неловок,
Не смог малюток придавить.
«Ату его! Хватай мурло!
Неси в совиное дупло!» —
Трубил барон. И сто букашек
В меня вонзили сотню шашек…
Всё помню: жуть, тоска, озноб…
И нынче что-то поплохело:
Суставы ломит, влажен лоб,
Зудит, горит и ноет тело…
(Некоторое время стоит в молчании.)
Что говорю? Какая поза!
Дрожу, как ветром взвитый плат.
Довольно! Прочь, дурная грёза!
Сестрицы, спойте! Час рулад!
До́лжно про пряжу мне петь, про нити,
про ход веретённый.
(что-то записывая в «Журнал Судеб»)
Мне же о жребии, участях выпавших надо
пропеть.
(обрезая ножницами чью-то жизненную нить)
Мне, неумолимой, воспеть полагается рок
неотвратный.
Смерти хвалу воздавать долг понуждает
меня.
Однако мы на этот раз
(Признаем, смелая затея)
Споём комический романс
«Пигмалион и Галатея».
(Поют под аккомпанемент Амфиона.)
В краю Афродиты, рождённой из пены,
Где кедры и сосны сплелись в дивный лес,
На Кипре, где ярко цветут цикламены,
Жил скульптор большой, Пигмальон-
косторез.
Кентавров, горгон и богов-олимпийцев
Из кости слоновьей творил он резцом.
И вот, вдохновенный, он создал девицу —
Мечту, идеал с богоравным лицом.
Застыл Пигмальон, пред статуей млея.
«Твой образ… улыбка… я словно в огне… —
Он шепчет, безумный, – моя Галатея,
Не будь недвижимой, приблизься ко мне…»
Взмолился умелец: «Краса Афродита!
Я в муках, в томленье… Прошу, не сердись.
Так буйствует сердце, для счастья открыто.
Скажи Галатее: "Скорей пробудись!"»
Услышан проситель – шагнула скульптура,
Сошла с постамента… но что-то не так…
Бледна, молчалива и смотрит понуро.
«Моя Галатея», – промолвил мастак.
«Хочу я траву, и листву, и коренья,
Кору баобаба, хурму и кизил.
Скорей, Пигмальон, ни к чему промедленье.
Что смотришь? Как статуй холодный,
застыл».
Ушёл косторез, по дороге гадая,
Зачем Галатее такой рацион?
Забыл он, у девы основа какая —
Элефантида, иль попросту слон.
Нынче много новостей.
В монастырь уходит Гера.
Ипотеку взял Тесей.
Неизвестно, с чьей подачи,
Губернаторские дачи
(Целых шесть) шальной Ахилл
С другом Васькой подпалил.
Хочет Посейдон отплаты.
Так трясёт могучего.
Подал в суд на Эмираты
За разлив горючего.
В кочубеевском сельпо
За овёс сошлись кентавры.
Слали «на», звучало «по».
Чей триумф и чьи же лавры?
Сторож Митрич, твёрд и прост,
Гнал бесстыдников под хвост.
К нимфе Эхо на обед
(Настоящая удача!)
«Излечить вас не задача, —
Молвил лекарь за вином, —
Но сперва продайте дом,
Столик, «бьюик» и торшер,
Ожерелье и бульдога…»
«Но постойте, ради бога!
Что ж останется, моншер?» —
Обрела вдруг речь малютка.
Вот вам факт: дурная шутка
Лучше всяческих таблеток
Лечит взрослых, лечит деток.
И два слова о погоде.
На Олимпе всё зер гуд.
Над Парнасом тучи ходят.
А в Тамбове ливни льют.
