Колёса мерно стучали на стыках. Вагон великого князя плавно покачивался, за окном проплывали заснеженные просторы подмосковья. Слишком много белого, «Алексею Петровичу тут бы одних белил хватило на пейзаж» (А.П. Боголюбов – художник, пейзажист. Обучал рисованию Александра Александровича и затем его супругу) хорошо то как…
– Ваше Высочество! Через час – Москва, – адъютант забрал стакан из-под выпитого чая, – какие будут указания?
– Да какие уж тут указания. С губернатором перекусим, да в церковь сходим, за солдат наших павших помолимся. Заночуем в дороге, хочу поутру дома быть. Жена заждалась, да маменька поди все слёзы выплакала. Трудно ей, Николай Дмитриевич…
Александр замолчал, снова уставившись в окно вагона «не к чему наши семейные дела с чужими обсуждать» и затем повернулся к ждущему приказаний адъютанту
– Распорядись, дорогой, насчёт состава, вечером тронемся. Да сластей московских там набери, пряников тульских, сушек всяких. Сынишку порадую, да и Машенька сладкое любит, те пряники особенно.
– Будет исполнено, Ваше Высочество! – адъютант Оболенский аккуратно прикрыл за собой дверь.
«Ишь какой служака растёт. Хорошая семья, правильная. Не чета нашей».
Александр задумался – «сколько скандалов в роду было, но, чтобы при живой жене вторую семью заводить, не было такого, совсем она отца с ума свела, Долгорукая эта. Просто мерзкая бабёнка. Да и на руку нечиста.» Князь вспомнил, отвратительную сцену после заседания Госсовета, когда попросил отца присмотреться к друзьям своей пассии, что проталкивают через неё свои железнодорожные концессии. Ведь теряет казна миллионы, толковые промышленники разоряются, а всякая шваль руки греет. На всю жизнь запомнил сын тогда отцовский ненавидящий взгляд
– Не суйся не в своё дело!! Если я узнаю, что ты говоришь про Неё плохое …
– И что будет, отец? Ты лишишь меня права на престол? Твоя воля, но Она мною командовать не будет!
Вовремя тогда подошёл Илларион Воронцов-Дашков, верный друг – ссора прекратилась, но явно не закончилась, было над чем подумать наследнику российского престола. Вскоре началась война, и навалились другие заботы.
2 сентября 1877 года, село Брестовец. Штаб Рущукского отряда русских войск.
– Ваше Высочество! Третий штурм Плевны не принёс ничего…кроме больших потерь. Опять сплошная неразбериха в управлении боем. Одно светлое пятно – молодой Скобелев. Его отряд взял штурмом Зелёные горы и удерживал позиции, сколько мог и ещё столько же. Ему бы дать из резерва хотя бы одну бригаду да десятка два пушек, и Плевна была бы взята.
– А что командующий? – видя, что начальник штаба замедлил с ответом, Александр покачал головой
– Ясно, на царском валике с отцом день рождения праздновали, – нахмурясь, сказал цесаревич и про себя подумал, – дядя Низи спектакль устроить решил, балет со своей пассией Числовой, которую в Бухарест привезли. Хорошо, что отец хоть «Свою» сюда не догадался вызвать. Бедная маменька, сегодня же напишу ей, выговорюсь, она одна в семье меня понимает.
– Значит одна бригада и двадцать орудий решили бы исход дела?
