Райан Перри этого не знал, но что-то в нем уже сломалось.
В свои тридцать четыре он вроде бы пребывал в лучшей физической форме, чем десятью годами раньше. И почему нет? В доме отлично оборудованный тренажерный зал. Плюс личный инструктор, который приходил трижды в неделю.
В среду утром, в сентябре, поднявшись с кровати, распахнув шторы в спальне и увидев, что небо синее-синее, чистое, как вымытая тарелка, а море синевой не уступает небу, которое в нем отражалось, Райан понял, что прибой и песчаный пляж куда притягательнее завтрака.
Он вышел в Интернет, сверился с сайтом серферов, позвонил Саманте.
Она, должно быть, посмотрела на номер, с которого звонят, потому что он услышал:
– Доброе утро, Моргунчик.
Она иногда называла его Моргунчиком, потому что буквально перед самой их первой встречей, тринадцатью месяцами ранее, у него начался приступ миокимии[1], неконтролируемого подергивания века.
Если Райан очень уж увлекался разработкой компьютерных программ и не спал тридцать шесть часов кряду, нервный тик правого глаза заставлял его оторваться от клавиатуры, и выглядел он так, словно веко азбукой Морзе выбивало сигнал бедствия.
Таким его и увидела Саманта, когда вошла в кабинет Райана, чтобы взять интервью для статьи, которую ей заказали в журнале «Вэнити фэа». Она подумала, что он флиртует с ней… и флиртует неуклюже.
Райан сразу хотел пригласить девушку на свидание, но понял, что серьезность, с какой Саманта относится к порученному делу, заставит ее отказывать ему до тех пор, пока она не закончит статью. Вот почему он позвонил лишь после того, как выяснил, что статья сдана.
– А если вдруг окажется, что в статье я размазала вас по стенке? – спросила она.
– Вы не размазали.
– Откуда вам это известно?
– Я не заслуживаю того, чтобы меня размазывали, а вам свойственна справедливость.
– Для такого утверждения вы слишком плохо меня знаете.
– По вашей манере брать интервью я понял, что вы умная, ясно мыслящая женщина, над вами не тяготеют политические догмы, вам чужда зависть. С вами я могу чувствовать себя в полной безопасности.
Он не собирался ей льстить. Говорил, что думал.
Саманта тонко чувствовала ложь, поэтому у нее не было оснований сомневаться в его искренности.
Среди тех качеств, которые привлекают умную женщину к мужчине, правдивость стоит в одном ряду с добротой, храбростью и чувством юмора. Она приняла приглашение Райана пообедать с ним, и последующие месяцы стали самыми счастливыми в его жизни.
– Шестифутовые волны, – услышала она от него в то утро, – гладкие и могучие, солнечные лучи, прожигающие до костей.
– У меня предельный срок.
– Ты слишком молода, чтобы говорить о пределах.
– У тебя опять период маниакальной бессонницы?
– Спал, как младенец. Разве что не в мокром подгузнике.
– Когда у тебя бессонница, борд[2] тебе доверять нельзя.
– Я, возможно, чуть рискую, но не более того.
– Ведешь себя как безумец, достаточно вспомнить тот случай с акулой.
– Опять ты за свое. О чем тут говорить?
– Всего лишь о большой белой акуле.
– Да, конечно, эта мерзавка отхватила немалый кусок моего борда.
– И что? Ты хотел отнять у нее этот кусок?
– Меня снесло с борда, – ответил Райан. – Я оказался под волной, в мутной воде, мне не хватало воздуха, вот я и подумал, что схватился за скег[3].
На самом деле Райан схватился за спинной плавник акулы.
– И как называются камикадзе, которые седлают акул?
– Я ее не седлал. Она сама пригласила меня прокатиться на ней.
– Она вынырнула на поверхность, попыталась сбросить тебя, а ты заставил ее вновь уйти под воду.
– Боялся ее отпустить. И потом, длилось все это секунд двадцать, не больше.
– У большинства людей бессонница притупляет реакцию. У тебя – обостряет.
– Прошлой ночью я пребывал в спячке. И теперь такой же отдохнувший, как медведь – весной.
– Однажды в цирке я видела, как медведь ездил на трехколесном велосипеде.
– А это тут при чем?
– Смешнее, знаешь ли, чем смотреть на идиота, оседлавшего акулу.
– Я – плюшевый медведь. Отдохнувший и добродушный. Если акула сейчас постучится в дверь и предложит проехаться на ней, я откажусь.
– Мне снились кошмарные сны о твоей схватке с акулой.
– Никакой схватки не было. Скорее это напоминало балет. Встретимся где всегда?
– Я никогда не закончу эту книгу.
– Оставляй компьютер включенным, когда вечером ложишься спать. Эльфы закончат ее за тебя. Где всегда?
Она вздохнула с радостной покорностью.
– Через полчаса.
– Надеть красный, – высказал он последнюю просьбу и положил трубку.
Вода теплая. Воздух – еще теплее, гидрокостюм ему не требовался.
Шорты он надел с пальмами.
Мог бы надеть и с акулами, но подумал, что за них получит от нее пинка. Образно говоря.
Для вечера взял с собой более пристойную одежду и легкие кожаные туфли.
Из пяти автомобилей, что стояли в его гараже, Райан выбрал изготовленный на заказ «Форд Вуди Вэген» модели 1951 года (черный, словно антрацит, кленовые панели с рисунком «птичий глаз»), который более всего подходил для такого дня. Борд уже лежал в багажном отделении, его кормовая часть торчала наружу, скегом вверх.
В конце вымощенной каменными брусками подъездной дорожки, поворачивая налево, Райан притормозил, чтобы взглянуть на дом. Красная черепица крыши, облицованные плитами известняка стены, бронзовые оконные рамы, стеклянные панели, сверкающие на солнце, как драгоценные камни.
Горничная в накрахмаленной белой униформе открыла двери на втором этаже: проветривала большую спальню.
Садовник подрезал один из кустов жасмина, растущих у центрального входа.
Менее десяти лет понадобилось Райану, чтобы сменить крохотную квартирку в Анахайме на особняк в Ньюпорт-Коуст, высоко над Тихим океаном.
Саманта могла устроить себе выходной по собственному желанию: писатели сами определяют рабочие часы. Райан мог не работать, потому что разбогател.
Сообразительность и трудолюбие вознесли его с самого низа на вершину. Иной раз, если он вдруг вспоминал, кем был и кем стал, пройденный путь поражал его самого.
Подъезжая к воротам огороженного поселка, на территории которого находился его дом, и спускаясь с холмов к Ньюпорт-Харбор, где покачивались на сверкающей под солнцем воде тысячи яхт, Райан несколько раз позвонил по делам.
Годом раньше он ушел с поста главного исполнительного директора компании «Быть, чтобы делать», которую превратил в самую популярную социальную сеть Интернета[4]. Будучи владельцем основного пакета акций, он остался в совете директоров, но отказался занять пост председателя.
В эти дни он занимался главным образом творчеством. Создавал новые программы, с помощью которых его компания могла расширить спектр услуг, предлагаемых пользователям. И пытался убедить Саманту выйти за него замуж.
