— Ты же у нас целка? — Артур зловеще нависает надо мной.
В ужасе я пячусь назад. Шаг, два, упираюсь в холодную стену.
— Целка или нет? Чего молчишь, дура?
Мой сводный брат — настоящий мерзавец. Угрожающе упирает кулак в стену и наклоняется к моему лицу.
— Это не твоё дело. Отстать от меня, — морщусь от отвращения.
От парня исходит тошнотворная вонь. Опять всю ночь пил до посинения со своими дружками.
— Знаю, что целка. С парнями тебя не видел. Слушай сюда. Тут дело есть.
— У нас с тобой нет никаких общих дел.
— Заткнись! Отец в больнице. Деньги нужны на операцию. Я где, по твоему, их должен достать? Мамаша твоя сдохла. Помощи нет! Так что давай подключайся. Не маленькая уже.
Две недели назад в нашей семье произошла страшная трагедия. В автокатастрофе разбились мама с отчимом. Мама погибла на месте, а отчим, сидевший на месте водителя выжил. Но получил сильные увечья.
— Чего ты от меня хочешь? Я и так пашу по две смены на работе. Твои кредиты выплачиваю. На операцию денег сам ищи. Это твой отец, в конце концов!
Звонкая пощёчина заставляет меня пожалеть о брошенных в порыве гнева словах.
Артур — грязный подонок.
Выделывается перед своими дружками-недоумками. А те стоят позади него, глядя на нас, и ржут, как идиоты. Для них бить женщину — это целое развлечение.
— Заткнись, шалава! Мытьём полов много не заработаешь. Пойдёшь торговать своим телом. И мы все будем в плюсе!
Осознав услышанное, чувствую, как земля уходит из под ног.
— Ты с ума сошёл?
Я считала, что ниже падать уже некуда. И мы были на самом дне. Но Артур доказал мне обратное.
— До меня тут инфа интересная дошла. Сутенёр один ищет целочку. Хорошенькую нетронутую бабу. Я решил, что ты подойдёшь.
— Артур, это не смешно! Это же …не…незаконно! — мои губы дрожат от страха. — За проституцию могут арестовать.
Его мощная ладонь опять ошпаривает и без того ноющую от боли щёку.
— Умолкни! Если сказал, значит будешь! Там какой-то мудак нарисовался крутой. За целку столько отвалит, что и отцу на операцию хватит, и …— злорадно щурится. — Короче, давай собирайся! Пойдём к Дэну, пусть заценит товар: подойдёшь или нет.
***
От автора:
Откладываем романтику на верхнюю полочку.
Давайте поиграем в жестокие игры!
Кто с нами, добавляйте книгу в Библиотеку.
Отец впервые изменил моей матери, когда мне было шесть. Она застала муженька в их собственной постели с нашей соседкой. И вместо того, чтобы выгнать его с позором, после миллиона слёзных извинений она сжалилась и простила любимого.
Мама сходила по отцу с ума. Закрывала глаза на все его проступки. Прощала ему пьянство, безделье и даже измены, которые с того случая стали случаться на регулярной основе.
Я была ещё ребёнком, но хорошо помню их нескончаемые ссоры, ор, от которого у меня закладывало уши, драки и звонкое битьё посуды.
Однажды папа ушёл, громко хлопнув дверью, и больше не вернулся.
Мне было десять. И это был последний раз, когда я видела своего отца. При разводе мама забрала у него всё! Квартиру, машину и опеку над единственной дочерью. Годами позже из разговоров матери с подругами я узнала, что отец переехал в другой город, спился и умер от пневмонии, бичуя на улице.
Но мама долго не горевала. Через полгода после развода она вновь облачилась в свадебное платье и позволила очередному кобелю надеть кольцо на её безымянный палец.
Мой отчим Виталий Викторович — именно так я его и называю, потому что сказать ему “папа” у меня просто не поворачивается язык — оказался истинным злом во плоти.
Мама вообще всегда выбирала себе однотипных мужчин: неудачников и слюнтяев, которые нуждались в её постоянной опеке.
— Если мужчину окружить заботой и лаской, то он превратится в идеального мужа, — повторяла она мудрые слова бабушки.
Виталий переехал жить в нашу квартиру вместе со своим сыном Артуром. Овдовев, отчим какое-то время был отцом одиночкой. Знакомство с моей мамой стало для него подарком судьбы.
Никогда не забуду наше первое знакомство.
Виталий и Артур выглядели такими тощими и неопрятными, словно вышли из пещеры, где целый год голодали и толком жизни не видели. Но уже буквально через месяц под маминым крылом оба похорошели и с видом хозяев устроились на диване в зале. А наши с ними отношения перешли на уровень «принеси-подай и замолкни, мелкая, телек не слышно!».
Я всегда была маленькой. Худая палка с огромными круглыми очками и небрежно собранным хвостом. Стеснительная, замкнутая в себе, с целой горой комплексов. Друзей у меня было мало, да и те общались лишь для того, чтобы регулярно списывать готовую домашку.
С Артуром у нас разница в возрасте всего три года. Помню, когда он начал жить с нами, я, тогда ещё наивный подросток, летающий в розовых грёзах, влюбилась в сводного брата по уши. Слюни пускала, тайком глядя на его фотографии. Воровала его грязные футболки, чтобы спать в них, наслаждаясь запахом своего идола.
Не влюбиться в моего сводного брата было невозможно! Высокий и подтянутый, он был звездой школьной баскетбольной команды. Девчонки липли к нему, как мухи к мёду.
Артур знал о моей влюблённости и нагло пользовался искренним чувством наивного подростка.
Ослепляя своей обольстительной улыбкой, просил делать за него уроки, отмазывать у родителей, если не приходил ночевать. Ну а про то, что я штудировала интернет сутками напролёт, чтобы готовить ему всё самое вкусное и полезное, вообще молчу.
Говорят, яблоко от яблони недалеко падает. Вот и я пошла по маминым стопам. Моя твёрдая уверенность в том, что если о мужчине заботиться, стряхивать с него пылинки-соринки и молиться как на божество, то тогда он будет любить меня до безумия, была непоколебима.
Какая же я была наивная дурочка!
Мне было четырнадцать, когда отчим впервые поднял на меня руку. Артур в этот момент тоже был дома. Утром мама пришла домой с ночной смены и увидела синюю гематому на моём лице. Мой сводный брат сказал ей, что я сама, неуклюжая растяпа, ударилась об стену, и он якобы был тому свидетелем.
В тот день розовое облако моей любви к Артуру испарилось по щелчку пальцев, оставив в душе болезненную пустоту.
Я перестала ему готовить, помогать с домашкой и вообще общаться с ним. И это было моей главной ошибкой. Потому что подонки объединились и начали меня терроризировать, нагло заставляя прислуживать им. Отчим изредка бил меня ремнём за непослушание и запугивал, чтобы я молчала. Угрожал даже убийством. Я плакала ночами в подушку и тихо радовалась, что хоть не насиловали.
Когда Артуру исполнилось девятнадцать, он бросил институт и стал много пить, шатаясь ночами со своими дружками. Из видного красавчика он превратился в худого болезненного алкоголика. Но ситуация стала ещё хуже, когда шайка, с которой он шарахался, начала принимать наркотики.
