Пролог
– Ты пожалеешь, что выжила, слышишь?
Меня кто-то тряс так сильно, что в мозг будто иглы впивались. Больно, сука, до ужаса. Я глухо застонал, с трудом разлепил глаза. Кто этот самоубийца, что решил меня потрясти? Я не яблоня! Я не мог понять, что со мной. Меня словно грузовик переехал!
О, точно! Грузовик! Я вдруг вспомнил ту девушку, что, как слепая, вышла на проезжую часть, на красный светофор прямо под колёса грузовика! Вот дура! Еле успел её оттолкнуть! То-то медикаментами пахнет. Видимо, я в больницу угодил из-за этой полоумной курицы.
– Я обещаю тебе. Ты пожалеешь, что выжила!
Опять меня трясут. Да что такое-то! Вот я сейчас открою глаза, да как выскажу этому отморозку! Будет знать, как великих спасателей трясти, когда они спят! Чёрт, что ж так больно-то? Всё тело ноет, а глаза как песком засыпало. Но я упорный, я всё же поднял веки, даже предвкушал, как втащу наглецу по нахальной роже, но вдруг увидел того, кого столько лет искал. Да, он очень изменился. Чертовски сильно возмужал, но это точно был Алекс, мой друг. Мой лучший друг, который тряс меня с перекошенным яростью лицом и угрожал? Даже страшно стало. Что я ему сделал? Это же он меня бросил, растворился в утреннем тумане, ни словом не обмолвился, что сваливает из нашего района. Я так хотел его увидеть, так жаждал спросить, почему он мне ничего не сказал, и вот мы встретились, а он…
– Молись богу, чтобы не попасться мне на глаза – убью!
Отбросив меня на подушку, Шаманов развернулся, а я… Чёрт, у меня даже сил нет встать! И всё что я мог – это протянуть к нему руку и хрипло прошептать: «Алекс». Шаманов на миг остановился и очень медленно повернулся. Его взгляд резал меня леденящей душу ненавистью! Всего миг и бывший друг покинул палату, а я так и остался лежать с протянутой рукой. Да к демонам всё! Что за сцена из дешёвого фильма? Я что, реально готов был его умолять остаться? Хотя да, хотел, чтобы понять, за что он меня так ненавидит? Это же я должен на него обижаться, это он меня бросил. Сука такая. Собака сутулая. И чего теперь? Я виноват во всём? И… и чего это он ко мне как к бабе обращался? «Выжила» – я же не ослышался?
– Больной на голову ублюдок, – сердито прошептал и положил руку на живот. Ненавижу его! Столько лет мечтал найти, поговорить. Вспомнить детство. А он. Тварь.
– Сука, – прошептал, когда понял, что ничего не вижу из-за подступивших слёз. Как расчувствовался, стыдоба! Это надо же, как меня проняло.
Стёр слёзы и вдруг замер, когда увидел свои пальцы.
– Это чё за хрень? – тихо выдохнул, похолодев от страха.
Это что за руки такие? Чьи они? Пошевелил пальцами, матюгнулся. Точно моя рука, только какого дьявола она такая тонкая и холёная? И что это за сраный розовый маникюр, твою мать! Опустил глаза вниз и просто заорал, потому что у меня была грудь! Бабья, сука, грудь!
– А-а-а-а! – вырвался из меня на одной ноте женский крик и я, кажется, потерял сознание.
Глава 1. Я баба
С этим было сложно смириться, я отказывался верить в эту муть, но глядя в зеркало, что стояло на прикроватной тумбе, с отражением не поспоришь – я баба. Да-да, я Татьяна Макаровна Тульская. Я та тупоголовая дура, что бросилась под колёса грузовика. Ненавижу её. И что теперь делать? Как быть? Уже сутки валяюсь в палате. Врач сказал, что мне повезло, и я практически не пострадал, так, лёгкое сотрясение мозга. Ага, как же, повезло! Моё настоящее тело умерло! Мрак. Жизнь кончена.
Я отчётливо помню, как обхватил эту курицу, заслонил собой, удар – и мир померк. Я так хотел жить, особенно сейчас, когда наконец-то встретил Алекса. И что теперь? Как, вообще, жить с этими буферами?
Пожамкал грудь, которая никуда не делась, не рассосалась за двадцать пять часов моего сумасшествия. Приятная, мягкая, и ощущения такие, что не передать. Это тебе не с дружком играть, но, сука, как я уже соскучился по нему. В туалет ходить полная трагедия! Как бабы могут так легко садиться на стульчак, когда он, твою мать, такой холодный!
Лучше бы я помер. Как моя душа переселилась в это тело? Почему? Неужели потому, что я так хотел жить?
Из головы всё не выходил образ Алекса. Его перекошенная рожа и слова. Такое ощущение, что он ненавидит Татьяну. Но это же я теперь Татьяна! Я – заложник бабского тела!
Ну почему так приятно трогать эти сиськи? Я так мечтал заиметь себе девушку вот ради таких вот моментов. Но кому нужен голодранец, работающий грузчиком в магазине. Пару раз перепихнуться, а не дать пожамкать за грудь. Это нет, это уже нужны высокие отношения: цветочки, винцо, короче, бабки. Всё всегда упирается в бабки, а их нет. У меня так точно. Но не у этой крали, в которой я теперь живу. Девица оказалась богатенькой папенькиной дочкой. Палата вип, лучшие доктора, все дела. Всё схвачено – за всё заплачено. Как Алекс сюда пробрался?
В общем, я теперь наследница богатенькой семейки. Папа Татьяны владелец бизнес-центров. Я не слышал о нём, но, судя по тому, как перед ним сам главврач этой богадельни стелился, явно шишка. А ещё у Татьяны нет матери, зато у отца есть жена, которая не пришла проведать падчерицу. Ну я тоже ненавидел свою мачеху, да и отца за компанию. Мать меня бросила, когда я совсем маленький был. Бросила, как и Алекс, ушла по-английски, растворилась в ночной мгле. Утром проснулся, а её нет, зато есть злой отец, и вся его ненависть свалилась на мою голову.
Разговор с отцом Татьяны у нас не вышел. Потому что Татьяна реально дура и решила покончить жизнь самоубийством, даже предсмертную записку написала. Вон валяется возле мусорной корзины. Тело ни к чёрту, даже попасть не смог! Бабы действительно двинутые на голову – из-за какого-то ублюдка умирать. Ну перепихнулись, ну бросил, ну и чего теперь? Подумаешь, трагедия. Вот у меня теперь трагедия, это да. Я реально не знаю, как теперь жить.
– Ох, дружок, дружок, как же мне тебя не хватает, – тихо прошептал, поглаживая гладкий и какой-то пустой пах. Одиночество накрыло с головой, глаза защипало.
– Не реви, сука, – прошипел своему отражению, уже ненавидя эту рожу. Глаза серые, огромные, ресницы как у коровы, опахала просто. Пухлые губы кривились в моём фирменном оскале, выбивая меня из равновесия. Я никак не мог примириться с тем, что теперь баба, вот никак. А ещё этот зад! Как бабы с ним ходят? Это же невозможно! Всё время тянет назад! Сиськи вперёд, жопа назад. Равновесие, сука, где?
Я злился на себя, на Татьяну, на этот несправедливый мир. Потому что мне было страшно. Страшно признать, что я умер, что я живой. Это ненормально. Всё кажется сном, но я точно не сплю. Боль чувствую как родную. И тело постепенно стало слушаться меня, и надо как-то жить дальше.
