Научный редактор Татьяна Белова
Редактор Анна Туровская
Главный редактор С. Турко
Руководитель проекта О. Равданис
Корректор О. Улантикова
Компьютерная верстка М. Поташкин
Художественное оформление и макет Ю. Буга
© Диана Садреева, 2020
© ООО «Альпина Паблишер», 2020
Все права защищены. Данная электронная книга предназначена исключительно для частного использования в личных (некоммерческих) целях. Электронная книга, ее части, фрагменты и элементы, включая текст, изображения и иное, не подлежат копированию и любому другому использованию без разрешения правообладателя. В частности, запрещено такое использование, в результате которого электронная книга, ее часть, фрагмент или элемент станут доступными ограниченному или неопределенному кругу лиц, в том числе посредством сети интернет, независимо от того, будет предоставляться доступ за плату или безвозмездно.
Копирование, воспроизведение и иное использование электронной книги, ее частей, фрагментов и элементов, выходящее за пределы частного использования в личных (некоммерческих) целях, без согласия правообладателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.
⁂
В середине двухтысячных я вел резонансное дело Александры Иванниковой[1], во время которого впервые столкнулся со стереотипами в отношении жертв насилия. Казалось бы, вот ситуация: девушку, которая ночью возвращалась домой, пытались изнасиловать, однако всех вокруг интересует не совершенное преступление, а причины, по которым она так поздно шла по улице, и ее поведение – ведь все приличные девушки должны по ночам сидеть дома.
Каждый – и мужчина, и женщина, и полицейские, и обыватель – смещал внимание с преступника на жертву, тем самым снимая вину с насильника.
Подобная точка зрения – результат принятия паттернов, которые не только формировались на протяжении многих лет, но и годами транслировались в массы: плох не агрессор, плоха жертва.
Однако то, что женщина может употреблять спиртное, курить или выходить по ночам на улицу, никому не дает права ее избивать или насиловать. Его дают стереотипы. Последние словно сообщают: «Готовьтесь к тому, что вас изнасилуют, – агрессорам за это все равно ничего не будет». Смещение акцента с настоящего насильника на жертву – это самый распространенный, ложный и абсолютно недопустимый стереотип. Абьюзу нет оправдания.
Даже ведя другие дела, связанные, например, с разводом и разделом имущества, я понимал: у женщин практически стопроцентно отсутствует возможность получить от государства квалифицированную юридическую помощь. Эффективных мер для защиты жертв домашнего насилия у нас не существует: именно государство дает агрессору полное право занимать жилье, даже если то ему не принадлежит. И, чтобы женщина, не боясь абьюза, могла оставаться в собственной квартире, приходится придумывать какие-то схемы. При этом общество во всем обвиняет жертву, а мировые суды пытаются примирить ее с абьюзером, вместо того чтобы вынести тому наказание. Женщина обращается за сатисфакцией, неким моральным удовлетворением, наконец просто для того, чтобы ее перестали избивать, но в ответ получает обвинения или же ее склоняют к примирению.
Но нарыв созрел. Пришло время принимать закон о домашнем насилии.
В 2012 г. вместе с командой единомышленников мы организовали рабочую группу по подготовке законопроекта о домашнем насилии: анализировали последствия семейных и бытовых конфликтов, изучали зарубежный опыт и собственный, который приобрели во время ведения дел. К 2016 г., после того как в ходе публичных обсуждений и дискуссий отточили детали, подготовили первый вариант законопроекта. В 2019 г. представили его.
Семь – десять лет тому назад тема внутрисемейного насилия в принципе обсуждалась с трудом: люди считали, что подобной проблемы не существует. Это касалось не только общества, но и профильных вузов, юридических факультетов и правозащитной сферы, где домашний абьюз считали тоже не заслуживающим внимания. Хотя, конечно, имелась группа энтузиастов, которые постоянно говорили об этой проблеме. В какой-то момент общество достигло критической отметки – сейчас не проходит и дня, чтобы не стало известно об очередном зверстве. Вообще я уверен, что теперь эта тема никогда не перестанет обсуждаться. Вопрос только в одном: когда примут закон?
Каждый день без закона измеряется конкретной человеческой судьбой. Узнаёшь об очередном случае, понимаешь, что ситуацию можно было бы предотвратить, – сердце кровью обливается.
Я занимаюсь темой профилактики домашнего насилия по трем причинам: потому что адвокат, потому что гражданин своей страны, потому что отец двоих дочерей. Мне хотелось бы жить в обществе, где каждый исходит из того, что насилие недопустимо. Нам нужно государство, которое не просто декларирует права человека в Конституции, но и предоставляет пакет мер по защите собственных граждан.
Существующий культ насилия над женщинами уйдет, когда общество станет к нему нетерпимым. Но это окажется возможным только при наличии комплексных мер. И государство должно выполнить самую главную функцию. Только потом изменятся все остальные – полиция, юристы, судьи, свидетели, сами агрессоры и те, кто столкнулся с насилием. Чаще всего жертвам абьюза нужно только одно. И это не денежное вознаграждение, не уголовное наказание. Жертвам насилия прежде всего нужна безопасность, возможность жить без угроз, преследований и избиений, без страха за жизнь детей.
Представленные в этой книге истории жертв внутрисемейного абьюза – это не просто отдельные женские истории. Это история общества – терпимого к насилию и не желающего терять на него монополию.
АЛЕКСЕЙ ПАРШИН, АДВОКАТ
С 1998 г. член Адвокатской палаты г. Москвы, в 2006 г. награжден Серебряной медалью им. Ф. Н. Плевако; в настоящее время представляет сторону защиты одной из сестер Хачатурян, Ангелины, которая обвиняется в убийстве отца; один из авторов законопроекта «О профилактике домашнего насилия».
В комнате было темно: уличный фонарь, пробиваясь сквозь оконное стекло, окрашивал пространство в теплый желтый свет. Сон не шел, и единственное, что мне оставалось делать, – повернуться к стене, рассматривать рисунки на розовых обоях своей девчачьей комнаты и прислушиваться к тишине.
Хорошо помню, как посреди ночи откуда-то сверху послышался шум – было похоже, что на пол упала табуретка. За одним резким звуком раздался другой, потом еще и наконец – протяжный женский крик.
Голоса, мужской и женский, смешались в единое месиво: было непонятно, кто именно и почему кричит.
Я выглянула в коридор, прислушалась к звукам и пошла к спальне родителей.
