Острова Фиджи
Море и ночь слились воедино. Слегка освещенные волны разбивались о кромку воды. Серебряная луна окрашивала пляж в янтарный цвет. Песок был мягкий и холодный, и Танкреди на ходу подкинул в воздух несколько песчинок, позволяя ночному бризу унести их с собой мгновение спустя. Затем он остановился. В его сердце только что всплыли воспоминания – прекрасные, сильные, уникальные, из какой-то другой ночи, случившейся так давно. Он смотрел вдаль, в сторону горизонта, который скрывала от него тьма.
«Я не вижу его, но знаю, что он там. Как и ты, София».
Волны накатили на его босые ноги, слегка намочив подол льняных брюк, закатанных до щиколоток. В воде плеснулась серебряная рыбка, случайно попавшая в лунный свет.
«Когда наступает ночь, все становится как будто труднее, отдаленнее, болезненнее. Тебя здесь нет, но, черт возьми, ты всегда рядом. Я не могу от тебя освободиться. Твой образ возвращается так внезапно, иногда словно сильная, стремительная волна, запущенная какой-нибудь бурей, а иной раз – словно низкий, слабый и легкий гребень, взволнованный небольшим ветерком. Иногда бывает и так, что даже тот простой факт, что ты жива, заставляет меня поверить, обманывает меня в том, что я счастлив одной только надеждой возможной встречи с тобой. Я живу только ей, этой последней надеждой».
Танкреди продолжил идти. Пальмы качались в такт ветру. Луна поднялась еще выше. Далекие облака постепенно растворились и дали звездам сиять свободно. Какие-то мелкие ночные зверьки быстро шныряли по кустам.
Этот остров – рай, но иногда он напоминает самый настоящий ад. Чоран говорил, что ночи, когда мы спим, – это ночи, в которые нас не существует. В нашей памяти остаются только те, что бессонные. И сегодня вечером будет одна из таких.
Россия
В небольшом концертном зале на Можайской улице, окруженном снегом и деревьями, всемирно известная пианистка София Валентини играла Наймана. Ее глаза закрыты, она слегка двигала головой, а ее руки бегали по клавиатуре с невероятной скоростью. Музыка наполняла все пространство, окутывала людей, а ноты как бы проходили сквозь стены, попадали на улицу, поднимались к небу и летели сквозь белые облака, сквозь звезды и достигали наконец полной луны, которая слушала их и впитывала в себя. А ноты продолжали свой путь дальше и долетали до бесконечных глубин необъятного и далекого озера Байкал. Затем по той же дороге они направились в Уссурийский заповедник, чтобы затем вновь вернуться в этот полный зал людей, которые неподвижно, словно зачарованные, слушали ее музыку.
Оля сидела в левом углу заднего ряда. Она помнила каждую ноту наизусть, каждую строчку этого произведения, каждую паузу – оно было одним из первых, что выучила София. И все же, несмотря на это, она плакала, как в первый раз. Никто на свете больше так не играет, никто так не умеет управлять оркестром с помощью фортепиано, как София, никто не может так исполнять Наймана. Поэтому ее переполняли эмоции. Оля не могла сдержать слез и плакала так, что даже маленькая девочка, сидевшая рядом с ней, повернулась и с изумлением смотрела, как плакала эта пожилая женщина. Она с недоумением уставилась на нее. Ей хотелось сказать ей что-нибудь, но она не знала что. Оля, почувствовав пристальный взгляд ребенка, заставила себя улыбнуться, и удовлетворенная малышка вернулась к музыке.
Оля улыбнулась сама себе. «Почему это мне так хорошо? – думала она. – Возможно, это все со мной делает София. А возможно, есть что-то такое внутри меня, какое-то волнение, которого я и сама не понимаю…»
Но она не успела ответить на поставленные ею самой вопросы, потому что София доиграла последний аккорд, наконец остановилась и неподвижно замерла, слегка наклонив голову. Прошло всего несколько мгновений, и вот уже весь зал вскочил на ноги, разражаясь громовыми аплодисментами. Оля тоже поднялась и захлопала в ладоши, поглядывая направо на маленькую девочку, которая точно так же бросила ей свой взгляд в ответ и, снова увидев улыбку этой женщины, начала хлопать в ладоши еще сильнее. Она снова была спокойна.
Елизавета слегка покачала головой, думая о том, что же произошло. «Как может такая взрослая дама не радоваться такому концерту? Может быть, когда становишься большой, то теряешь всякое чувство прекрасного? А может, она, как моя бабушка, которая плохо слышит? Да и вправду она совсем, похоже, ничего не слышит». И девчушка рассмеялась.
Оля взглянула на нее. «Как хорошо, она больше не беспокоится из-за меня. Интересно, о чем она думает, раз так смеется?» Затем Оля прошла к сцене. София благодарила публику поклоном. Кто-то бросил к ее ногам красные розы.
София подобрала их, скрипя дощечками старой сцены. Затем, улыбаясь, она подняла цветы и поднесла их к груди, прямо к сердцу. Красное платье, изысканное и легкое, обнажало ее плечи. София немного дрожала от холода, ведь адреналин от выступления постепенно проходил. Она вновь посмотрела по сторонам, оглядывая тех зрителей, которые все еще не переставали аплодировать. Она в очередной раз поклонилась и наконец ушла со сцены.
«Безусловно, у Софии уникальный дар, – думала Оля. – Исполнение „А Wild and Distant Shore“ с таким крещендо, как у нее, может сравниться только с Петером Бенце, установившим мировой рекорд по количеству звуков, сыгранных на фортепиано за одну минуту. Это настоящий талант. И после этого он больше никогда не играл это произведение, потому что знал – так же идеально второй раз он сыграть не сможет». Она тысячу раз слышала, как он играет, и только Софии удалось его превзойти. Потому что София идеальна, она просто не могла играть по-другому. Только вот она, кажется, все никак не понимала этого или, что еще хуже, не принимала. Почему же она не хотела вновь осчастливить публику по всему миру? Она жила тут вот уже больше восьми месяцев – в Первомайском районе, примерно в десяти километрах от Владивостока, где без конца дул ветер. Легенды гласили, что ветер родился в этих местах среди моря и заснеженных вершин. Временами он становился настолько сильным, что мог согнуть самые толстые стволы деревьев и выкорчевать их. Но все это не волновало Софию, которая упрямо оставалась сидеть в этом месте, скрываясь ото всех, будто кем-то отправленная в ссылку, чтобы давать концерты только в этом крошечном зале. Когда она вернется назад, чтобы большее количество могло признать ее талант? Когда она снова будет принимать приглашения величайших концертных залов Европы и Америки?
