Я вошёл в квартиру. Луч моего аккумуляторного фонаря выхватывал из темноты трагические последствия ночного пожара. Искорёженные абажуры, слегка покачиваясь, свисали с закопчённого потолка. Кругом шипело, парило и дымилось. Весь пол был завален обгоревшей и переломанной мебелью. На кухне среди разбитой посуды и прочей домашней утвари валялась изуродованная газовая плита. Почти все оконные стёкла вышибло взрывной волной, но, несмотря на постоянный приток свежего воздуха, пахло дымом, палёными тряпками и чем—то специфическим, напоминающим запах горелого мяса.
Меня огорчил тот факт, что вместо участкового Курдашева Виктора Сергеевича, на месте разыгравшейся трагедии присутствовал его малоопытный стажёр.
– Вы, по—прежнему утверждаете, – скрывая свои негативные эмоции, спросил я, – что никто из любопытных сюда не входил?
– А вы, Павел Николаевич, знаете другой способ тушения пожара? – ничуть не смутившись, переспросил стажёр.
– Ну, хорошо, лейтенант, не станем ссориться, – примирительно сказал я. – Лучше расскажите, что вам известно о происшествии?
– Гражданин Щегодубцев, работник плодоовощной базы, после очередной попойки убил жену и трёхлетнего сына, – тяжело выговорил стажёр. – Потом он достал кусок бельевой верёвки, распрощался с жизнью и поджёг квартиру.
– Может, всё-таки сначала поджёг, а потом отправился в мир иной? – переспросил я.
– Разумеется, товарищ майор, я просто оговорился.
– Вы Щегодубцева видели пьяным? – поинтересовался я, не слишком—то вникая в суть заданного вопроса.
Как опытный профессионал, я специально тянул время и уже мысленно выстраивал первые версии.
– Я его вообще не знаю, товарищ майор, – насупившись, ответил стажёр.
– Тогда как вы можете утверждать, что он был пьян?
– Я так думаю. Разве трезвый человек может… Жену… Ребёнка…
– Во—первых, трезвый человек способен на более тяжкое, заранее спланированное преступление. Во—вторых, ещё неизвестно, Щегодубцев сам воспользовался обрывком верёвки или ему помогли. В таком деле важно не ошибаться. Малейшая неточность, и можно пойти по ложному следу. По всей вероятности, вы недавно в полиции?
– Второй месяц на самостоятельной работе.
– Оно и видно. Не расстраивайтесь, лейтенант. Привыкайте к разного рода неожиданностям. Пытайтесь идти по горячему следу. Вам ясно?
– Так точно, товарищ майор!
– Что так точно?
– Ясно, товарищ майор.
– Откуда вы знаете моё звание, я ведь не в форме?
– Подполковник Загрибин сказал. Он же назвал вас по имени и отчеству.
– Который всю сознательную жизнь ведёт борьбу с огнём и успешно локализует пожары?
– Так точно!
– Эта бестия где-то рядом?
– Так точно! Он сейчас подойдёт.
– Давненько мы с ним не встречались… – я повернулся к стажёру и дружелюбно похлопал его по плечу.
– Бросьте вы эту курсантскую вышколенность. Вы же теперь сами офицер, да и я, так сказать, лицо сугубо частное. На добровольных началах.
– Не привык ещё, товарищ майор.
– Ничего, привыкните.
Я ещё раз прошёлся лучом фонаря по квартире, а затем вновь обратился к стажёру.
– Кстати, – спросил я, – а где Виктор Сергеевич? Насколько понимаю, вы сейчас на его должности?
– Он в отпуске. Я временно…
Ну, хорошо, – я отеческим взглядом посмотрел на лейтенанта. – Вы, пока есть возможность, провели бы опрос соседей. Сейчас ночь, но теперь вряд ли кто заснёт. Побеседуйте с людьми. Узнайте, как они живут. Поговорите о житейских трудностях. Расскажите что-нибудь о себе, это располагает к более откровенному разговору. Как бы, между прочим, постарайтесь выяснить, кто проживал в этой квартире? Другими словами, узнайте о Щегодубцевых как можно больше. Какой вели образ жизни? Есть ли у них друзья? Если выясните что-нибудь серьёзное, то сразу сообщите мне.
– Разрешите идти, товарищ майор?
– Подождите, – я окинул его беглым взглядом. – Кстати, как вас зовут? Мы ведь так и не познакомились.
– Лёша.
– Стажёр слегка смутился.
– Алексей Александрович Киселёв! – мгновенно поправился он.
– Запомните, Алексей Александрович, – сказал я, сдерживая улыбку, – старайтесь меньше записывать. Любая бумага сильно раздражает собеседника. Пытайтесь выяснить, был ли у пострадавших кто-нибудь накануне? Может, кто из жильцов видел посторонних людей возле подъезда? Не задавайте прямых вопросов, внимательно слушайте и запоминайте каждую мелочь. И, вот ещё… Пригласите сюда подполковника Загрибина.
Когда стажёр ушёл, я вновь осветил гостиную. В правом углу от окна лежали два трупа: женский, изрядно обгоревший, с явными признаками насильственной смерти, и мужской, менее пострадавший от огня, с петлёй на шее.
Оступившись и зачерпнув ботинком немного воды, я недовольно пробурчал:
– Небось, целую машину вылили…
– Ошибаешься, Павел Николаевич, мы не менее трёх ухнули.
Луч фонаря проскользил по зелёной шинели, отсветился от больших звёздочек на погоне и, наконец, вырвал из полумрака закопчённое лицо вошедшего человека.
– Здравствуйте, дорогой, – простодушно сказал я. – Сколько лет, сколько зим!
– Слышал, что ты на пенсию ушёл, – крепко пожав мне руку, проговорил Загрибин. – Никак назад потянуло?
– Двадцать шесть лет на службе. Думал, всё могу, всё умею, а как коснулось… – ответил я. – Выходит, что вовсе не приспособлен к гражданской жизни. Пригласили пока в одну частную фирму.
– Что-то вроде свободного детектива?
– Не совсем. Иногда приходится по вызовам выезжать. Время, сам знаешь какое.
– У нас тоже много людей уволилось. Бегут с севера.
– А что ты хочешь, Пётр Михайлович, заработок почти такой же, как в средней полосе. А если где-нибудь на Украине или в Молдавии дом пропадает? Много нюансов. Старое порушили, а нового—то так и не построили. Ну, да не стоит об этом. Скажи лучше… Трупы людей, конечно, лежат не там, где были обнаружены?
– Здесь такое творилось… – подполковник сочувственно развёл руками. – Мои парни и так жизнью рисковали.
– Не ворчи, дорогой, – огорчённо произнёс я, – ты свой долг выполнил. Мне, конечно, будет трудновато в таком хаосе разбираться. Попробую отыскать какую-нибудь зацепку. Вот ещё… Стажёр что-то говорил про ребёнка…
– Мы его с самого начала искали, но никаких следов.
– Выходит, что мальчик сгорел? – спросил я.
– Нет, Павел Николаевич, люди бесследно не исчезают. Всё равно, что-нибудь да останется. Могу официально заявить, что ребёнка здесь не было.
– Замечательная новость, – подметил я.
– На самом деле не плохая! – высказал своё мнение Загрибин. – Есть надежда, что мальчик жив.
– Где же он?
– Может, у родственников? Будем надеяться на лучшее.
