Сейчас, находясь в привычной обстановке, окруженный белыми стенами, я могу начать вести свой дневник.
До этого момента мне не позволяли прикасаться к ручке с бумагой, ибо я постоянно, по их мнению, делаю что-то не так. Делаю что-то опасное для них. Потому пишу то, что посчитал самым важным, а если быть более точным, то все, что могу вспомнить.
Я знаю, что за мной наблюдают, но ничего не могу с этим поделать, поэтому лучше смириться с наличием незваных зрителей.
Думаю, многие могут понять меня неправильно, но вы должны знать: все эти рассказы – правда. Здесь, где я сейчас нахожусь, меня считают психом, но это не так. Не стоило мне говорить обо всем вслух. Знал же, что они все заодно.
Наверное, стоит сначала рассказать о себе. Я работал на секретном правительственном объекте, под кодовым названием «Участок 117».
В «Участок 117» я попал благодаря связям и хорошей репутации среди ученых-генетиков России. Мне удалось провести огромное число генетических опытов, результаты которых пригодились бы научному сообществу.
Однако, главным научным исследованием своей жизни я считаю проект «Sapiens». Целью его стала разработка лекарства, способного стимулировать человеческий мозг и ускорять процесс создания нейронных связей.
Мне так и не удалось довести дело до конца. Когда работа приблизилась к испытаниям над человеческим мозгом, мою деятельность грубо прервали. «Вы можете свести людей с ума! – возмутился председатель Комиссии по утверждению, – Кто будет отвечать перед общественностью? Академия не может взять на себя такую ответственность!».
Годы трудов впустую! Еще одна тонна макулатуры в чей-то пыльный кабинет. Ни одна фармацевтическая компания не будет производить «Sapiens», чтоб сделать собак или крыс умнее. При мыслях о незавершенном проекте мои кулаки сжимались, ногти больно впивались в ладони. Я злился на всех: на себя, на пресловутую Академию, на ученых в принципе, на бюрократов, установивших такие дурацкие правила! Я сутками искал выход из ситуации, пока он сам не нашел меня.
Одним осенним днем при выходе из подъезда меня встретил человек. Усмехаясь, он спросил, хочу ли я дальше продолжить свой эксперимент, при этом получая баснословное денежное содержание?
Те безумные цифры, что мужчина мне назвал, казались подозрительными, но я не мог упустить возможность закончить проект. Я согласился.
Мужчина предупредил, что прежде чем попасть в Участок, о тебе стирают всю информацию, это возможно при наличии связей и финансов, чего у объекта предостаточно. Я был согласен и на это, лишь бы продолжить эксперимент.
Когда меня впервые привезли в ********** край в бухту ***** я стал сомневаться в правильности своего решения.
Несло морем. Вонь тухлых водорослей и гниющих изнутри крабов щипала нос. Где-то вдалеке за стеной тумана шумели корабли, отправленные бороздить океан. Лил мелкий дождик.
Двое мужчин, сопровождавших меня, подошли к ржавому контейнеру, когда-то имевшему красный цвет. Вокруг кроме этого ископаемого ничего не было. Только сейчас ко мне пришло осознание, что порт, в котором мы находимся, совершенно пуст. Отсутствие чего-либо с лихой компенсировал плотный туман, потому заметить пустоту было проблематично.
Один из сопровождающих достал из кармана плаща что-то напоминающее железную печать. Мужчина прислонил ее к замочной скважине контейнерного замка. Раздался щелчок, эхом пробежавший по всему порту и отправившийся в океанские глубины. Замок упал на землю. Двое мужчин совместными усилиями с грохотом отворили дверцы контейнера.
Мне открылась пустота. В контейнере ничего не было, кроме непонятных надписей на его стенах. Один из сопровождающих жестом пригласил меня войти.
Сомнения продолжали нарастать, но я все же вошел внутрь. Страх давил на меня. Мысль, что вот сейчас дверцы контейнера захлопнутся и за меня потребуют выкуп, стучала по черепной коробке. Я стоял в пустом контейнере, упершись взглядом в сплошную стенку, и молчал. Мужчины, вопреки моим ожиданиям, зашли следом и закрыли дверцы контейнера. Снаружи послышался железный скрежет, а затем щелчок, который я уже слышал.
Вдруг дно контейнера слабо завибрировало. Оно стало опускаться вниз словно лифт. Медленно мне открылись белые стены под контейнером, а черные железные уползали вверх.
Все что я помню. Мы долго спускались. Час не меньше. Возможно, лифт сам по себе был медленный, но он шел не только вниз, но и менял направление вправо-влево, понять это удалось исключительно по ощущениям.
К концу поездки у меня сильно болела голова, казалось, что тиски сжимают ее сильнее и сильнее, перед глазами темнело, появилось ощущение, что вот-вот умру. Я буквально вывалился из лифта в непонятный белый свет. Голова резко перестала болеть, только трель сердца продолжалась в моих висках. Меня обдало паром со странным запахом. Дезинфекция.
Я был… Не знаю где. Все было так ни на что не похоже. Теней в комнате словно не существовало, один сплошной белый свет, стены, пол и потолок. Казалось, что я попал в двумерное пространство и просто смотрю на белый лист бумаги. В белоснежном «пространстве» выделялось только одно – зеленая дверная ручка. Один из агентов подошел и приложил к ней руку. Дверь открылась. Понять это было сложно, все оставалось таким же белым. Однако зеленая дверная ручка испарилась.
Прошло немало времени, прежде чем мне удалось признать наличие пространства в белых комнатах. Спустя час ходьбы, мой мозг научился различать коридоры и небольшие комнаты, а этого было достаточно, чтобы спокойно ходить по Участку.
Меня привели в мою комнату. Она была такой же белой, но вещи, которыми комната была просто забита, старались скрыть этот факт. Здесь было почти все необходимое: стол, кровать, шкаф, полный одежды, подобие книжной полки.
Мне позволили изменить «дизайн комнаты», то есть избавиться от белых стен, пола и потолка, что я и сделал в первый же день проживания в объекте.
Стены я решил заклеить плакатами различных исполнителей, музыкальных групп, таблицей Менделеева и просто черными листами, которые так кстати лежали под кроватью.
Следующие несколько дней агенты водили меня по «Участку 117», собственно, тогда я и узнал название места, куда меня привезли. Лаборатория, где мне предстояло работать, была оборудована по последнему слову техники. В ней находилось все необходимое для проведения экспериментов и отслеживания воздействия «Sapiens» на испытуемых. Если требовалось что-то еще, мне лишь нужно было в конце дня оставить записку на столе, и на следующий день нужный инструмент присутствовал в лаборатории.
