ГЛАВА 1.
Жила-была я, Юля Селезнёва.
И всё-то у меня в жизни было по плану: приличная семья, учёба на «отлично» в торговом колледже, внешность приятная, подруги верные. Только вот парня постоянного не было. Но я и не унывала: в компаниях успехом у мужской половины я пользовалась, комплименты и подарки от них получала, целовалась, а вот до секса не доводила. Даже не до секса, а просто до ласк и обжиманий — слишком воспитанная была.
Девственница.
Мне восемнадцать. Стройная синеглазая брюнетка с длинными волосами. За словом в карман не лезу, но не хамлю и стараюсь не материться.
Моя лучшая подруга, Алка Кулагина — полная мне противоположность: блонда, стерва, секс обожает, курит, виски хлещет, матом кроет!
И за меня любому глотку перегрызёт, любит меня очень. И бережёт мою девственность от посягательств всяких наглых озабоченных хмырей. За что и снискала уважение у моей маменьки.
Мамуля моя— женщина весьма «правильная» и прямолинейная, но при этом компанейская и простодушная, как тётя Марина Наумова из «Реальных пацанов», со своеобразным таким чувством юмора. Папуля тоже юморной, представьте Руслана Белого из шоу «Stand Up!», вот такой же сарказм и подколы. Когда они с мамой начинают ругаться — это ж юмористический сериал можно снимать.
Конечно же, мама у меня строгих правил: сама вышла замуж девственницей и кроме папы не познала ни одного мужчины. И от меня требовала того же. Провожая меня на вечеринки, маман наказывала Алке:
— Следи за этой недотёпой. Парни сейчас знаешь какие? Не успеешь оглянуться — уже без трусов под ним лежишь. У них вон весь интернет завален этим, как его, пикапом! А таких дурочек и пикапить не надо. Как вон Рома Зверь поёт: «Даришь звёзды — а потом всё можно!» Тоже кобель ещё тот!
— Мама! — краснела я.
— Что «мама»?! Сейчас и целуются-то так, как будто сожрать друг друга хотят! Меня вон отец знаешь сколько времени к таким поцелуям приучал? Меня же чуть не вытошнило от них в первый раз! А сейчас это норма. И плётки, и наручники, и укусы до крови, и придушивания во время секса! Не трахается им нормально-то, всё экзотики какой-то надо! — ворчала маменька.
— Юлька, у твоих предков вообще секс-то есть? — офигевала после таких базаров Алка.
— А то! Я на даче однажды мимо бани прохожу, а оттуда такие стоны и вскрики маман — я офигела! Порнозвёзды отдыхают. Да и мой папаша всегда довольный ходит, а ты ж знаешь, он у меня блядун был в молодости ещё тот, твоя мама подтвердит.
— Да, рассказывала она, — подмигнула мне Алка, — в постели он у тебя огонь!
Запрещала маменька мне носить и супер-короткое, слишком облегающее и открытое. Ругала за яркую помаду на губах.
И ещё не давала мне подстричься под каре!
А я просто спала и видела себя с такой причёской. И ещё очень хотела тату. Маленькую. На пояснице или на копчике.
И ещё хотелось поласкаться с парнем. Чтоб голенькие на постели, он нежен и опытен, доводит меня до оргазма ласками и поцелуями, но при этом не посягает на мою девственность и не заставляет сосать ему в знак благодарности. Что такое оргазм от мастурбации, я уже знала. И представляла, какой же это кайф, когда всё происходит с парнем. И мне очень часто снились подобные вещи. Но во сне я стыдилась и старалась быстрее проснуться. А, проснувшись, вздыхала, зажмуривалась и пыталась снова вернуться в этот сон. Иногда получалось! И там я была такой развратной, такой бесстыдницей!
Но наяву всё было пристойно. Я не позволяла парням вольностей, а они, поняв, что им ничего от меня не светит в плане секса, испарялись. Да я и не расстраивалась: это всё были герои не моего романа.
Но тут произошло событие, которое перевернуло мою устоявшуюся жизнь с ног на голову. Если б я знала, через что мне придётся пройти, я бы, наверно, отказалась от этого приза.
А призом за отличную учёбу и активное участие в жизни колледжа была поездка в Москву.
С Алкой.
И ещё с несколькими однокурсниками.
ГЛАВА 2.
Гуляя по Москве, я выхватывала из толпы своим взглядом девушек со стрижкой каре.
Как их было много!
И какое многообразие укладок и разновидностей причёски!
— О, вот так хочу! — сообщала я Алке и ещё одной одногруппнице, Машке. — Или лучше вот так! Блииин, когда закончу колледж, обязательно так подстригусь и татушку сделаю!
— Хосспади, Селезнёва! — закатила глазки Машка. — Да чё ждать-то?!
Я не вкурила, как всё это произошло! Машка отломила веточку у дерева, проходя мимо строителей, опустила её в ёмкость с жидким гудроном и резко тряхнула этой веткой возле моих волос.
— Блять! Маруся! Охуела чтоль?! — завопила я, забыв, как всего десять минут назад пыталась втолковать своим подружайкам, что русский язык весьма многообразен, и можно обойтись без мата.
— Спокуха, Селезнёва! Сейчас фоткаешь свою испорченную шевелюру и звонишь в слезах маменьке, типа строители пролили тебе на бошку гудрон. Ей ничего не останется, как благословить тебя на твоё вожделенное каре, — разложила всё по полочкам Махач.
— Блин, Маш.., - растерялась я, а у самой глазки уже загорелись. — Она не позволит.
— Конечно! — с сарказмом ответила Машка. — Ходить с гудронными колтунами на башке намного пристройнее!
Маман вопила и кричала в трубку, чтобы я вытрясла у рабочих название их фирмы, записала адрес, нашла побольше свидетелей и вызвала полицию. Но я сказала, что у нас поезд вечером, а мы даже не представляем, как до гостиницы добраться: заблудились! Да ещё этот гудрон.
— Мамуль, мне так противно! Он застыл уже, тянет волосы, — жалобно пищала я. — Можно я забегу в парикмахерскую и состригу это безобразие?
— Только ровно-ровно до самой верхней капли! — напутствовала меня маман. — Чуть выше лопаток получится, ну ладно, отрастим до свадьбы.
— Хорошо, — согласно кивала я. Но сама уже прекрасно знала, какой длины будут мои волосы: в телефоне давно была пара заветных фоточек моделей с причёской моей мечты.
Из парикмахерской я вышла абсолютно другим человеком! Стрижка каре не просто преобразила мою внешность и сделала меня шальной хулиганкой. Она поменяла меня внутренне: хотелось вздохнуть полной грудью и идти покорять мир. А, учитывая то, что я сейчас была в Алкиных мини-шортиках и откровенном топике, столь желанная причёска стала просто бомбой замедленного действия!
Я поддалась на уговоры девок, и мы зашли в бар, обмыть мой новый имидж.
— Красава, Селезнёва! — отпивала из бокала сладенький шампусик Машка. — Следующая остановка — тату-салон?
— Нет!!! — завопила я, памятуя о том, что Махач лёгких путей не ищет. Сейчас либо шрам мне сделает, который нужно будет замаскировать; либо ещё какую-нибудь пакость. — Мне уже с каре-то страшно дома появляться.
И не зря! Маменька хваталась за сердце, рвала и метала, заставляла папку капать ей корвалол в стаканчик. Папуля ухмылялся, целовал её в макушку, изподтишка подмигивал мне и показывал большой палец. Он одобрил!
