– Опять он! Проклятый! Будь он трижды не ладен, что б он ежами обосрался! Как же он мне надоел. От черни уже отбоя нет! Не дают спокойной жизни! Столпятся возле дворца в своих вонючих лохмотьях и давай немытые руки тянуть, причитая: «Ой, спаси, король-батюшка! Оборони заступник! Гу-гу-гу… убил сына … бу-бу-бу … унес дочку, … му-му-му… отчий дом разнес, все хлеба на полях спалил»! Тьфу! И, главное, настырные какие! Только вроде бы прогонишь, а они снова собираются. И все свое нудят, нудят, нудят. Ни спасу от них, ни обороны.
А квартальные старосты? А деревенские головы? Уже всю канцелярию утопили в своих челобитных! Писари просто зашиваются, на работу времени не остается, то неподходящее вино для праздничного фонтана закажут, то не вовремя запрос на пух для перин пошлют.
И это пока еще он преследовал простолюдинок! а вчера, вчера он покусился на дочь городского Часовщика! Немыслимо! Представляете, что будет, если он с горя запьет и перестанет подправлять работу механизма? Сколько тогда неугомонной черни окажется у ворот? – король окончил тираду, запахнул полы мантии и, с негодованием на лице, застыл напротив окна.
Стоявший на посту у двери Алебардист, повернул голову и, скользнув взглядом по чеканному профилю, увидел, что взор монарха обращен к дракону в небе.
Исполинский угольно черный ящер с переливавшейся на солнце чешуей, исполнял в воздухе причудливый танец. Расправляя то одно, перепончатое кожистое крыло, то другое, он выписывал вытянутым телом в небе замысловатые, напоминавшие петли, траектории так, словно хотел самого себя завязать в узел.
– Так дальше продолжаться не может! – воинственно взвизгнул король, – Я собрал всех вас сегодня, что бы раз и навсегда разобраться с этой проблемой. Чтобы она меня больше не беспокоила, – уже ровнее, сделав ударение на последнем слове, произнес он, обращаясь к участникам совещания.
***
Заседание тянулось до вечера. Начало выдалось несмелым и тихим, словно брожение в кадке с только положенной под гнет квасится капустой. Затем принесли вина и дело пошло. Дискуссия сперва разворачивалась, набирая высоту накала, достигла кульминации, а затем, сникнув, вяло поползла. Судили, рядили, высказывали мнения, делались предложения, предложения отвергались, витийствовали, пускались в многословные рассуждения, и многословные рассуждения обрывали, спорили, соглашались.
Секретарь, не одно гусиное перо измочалил о шершавый папирус, на котором вел стенограмму. Однако теперь, когда он в ночной тишине опустевшей канцелярии, при свете масляной лампы, заносил в итоговый протокол сухую выжимку из речи участников, текст получался не таким уж и большим. В свитке мелованного козлиного пергамента под шапкой с реквизитами и стандартной преамбулой значилось:
«Драконолог. Драконы являются разумной расой, и, по всей видимости, они намного древнее человечества. Это очень необычные существа, поскольку весьма и весьма отличаются не только от теплокровных, но даже и от рептилий. Тут и строение тела с шестью конечностями, и способность к полету, особый состав крови, содержащей, делающий ее горючей, газ. В настоящее время драконы изучены слабо. Поскольку ранее взаимоотношения между расами носили характер ожесточенной конфронтации, приводившей к варварскому и негуманному истреблению ящеров.
Причиной этому служили вздорные инсинуации, ложные слухи и нелепые выдумки церковников-мракобесов, распространившиеся среди невежественной, склонной к суевериям черни. В них утверждалось, что драконы это безмозглые кровожадные чудовища, пожирающие девиц.
Часто случалось так, что распаленные подобной чушью молодые мужчины благородных сельских семейств, безжалостно уничтожали драконов, разоряли их гнезда, нанося науке драконологии невосполнимый ущерб. В некоторых королевствах, это превратилось в, отличающееся особыми жестокостью и азартом, чудовищное пари заключаемое между отпрысками знатных семейств.
Подумать только, охотится на живых мыслящих существ! Что, конечно же, катастрофически сказалось на популяции.
К счастью, в настоящее время, силами лучших умов Ордена «затворников Башни из слоновой кости», наука опровергла эти возмутительные наветы. В действительности драконы это разумная, хотя и, развитая в несколько ином направлении раса. Более того ни о какой охоте за девицами речи быть не может.
Драконы, что, несомненно, свидетельствует об их прогрессивности, и нам бы этому у них поучиться, не имеют половых предрассудков! Они едят всех и мужчин, и женщин, и стариков, и детей. Отдают предпочтение человеческим девушкам только самки дракона, да и то лишь в период гона, когда для привлечения партнера и повышения собственной плодовитости им требуется диета из мяса молодых высоко фертильных особей. Согласитесь, это в корне меняет дело!
И, участившиеся ныне случаи похищения молодых женщин, недвусмысленно говорят нам о том, что драконица в скором времени собирается стать мамой! Привнести в наш мир чудо новой жизни.
В свете научных данных, ученое сообщество выступает против истребления столь незаурядных, интереснейших и еще столь мало исследованных существ. Недопустимо лишать магическую науку драконологию предмета изучения. Мы полагаем, что человечество должно найти способы мирного сосуществования и сотрудничества на основе взаимного уважения, ведь людям, истребляющим представителей пусть непохожей на нас самих, но все же разумной расы, и так стоящей на грани исчезновения, не может быть никаких оправданий.
Более того, я бы ходатайствовал о ежегодной выплате из казны десяти тысяч золотых, на освоение драконологами, борющимися за сохранение драконьей популяции. Жизни Драконов Важны!
Священнослужитель. Признаю, ранее случалось так, что служители Церкви участвовали в натравливании людей на драконов. Но это было в стародавние, суровые времена, когда Ковенант Всеблагих отцов был узурпирован, ныне отлученными и признанными еретиками, солдафонами, почитавшими Святого Мику как Секироносца, а не как Огнетерпителя.
Однако теперь Ковенант состоит из совершенномудрых книжных мужей, и подобное не повторится. Мы, безусловно, чтим Первый подвиг Мики, каравшего отступников и святотатцев, обращавшего в истинную веру при помощи «бердыша и палаша» самых свирепых и алчных из языческих волков. Но отдаем предпочтение все же Второму Подвигу – самосожжению Мики, который попав в плен к язычникам, не только не отрекся от истинной веры, но даже собственной рукой подпалил разложенные под ним вязанки хвороста, посрамив поганых идолопоклонников. Ведь если на ратном поприще Мика был преодолен, то в приверженности вере и готовности принять за нее мученическую смерть он преодолен не был.
