УКРАДИ СЕБЕ ЛЮБОВЬ
ПРОЛОГ
Она кричала и колотила в дверь третий час подряд. Иногда затихала, минут на пять, собираясь с силами, и продолжала сражаться с замком. За надежную, крепкую дверь он не опасался, а вот о себе, о своих барабанных перепонках и нервах, побеспокоиться стоило - шум в доме стоял невыносимый.
За дверью что-то летало, падало, билось, гремело, это сопровождалось криками и руганью в его адрес. Сегодня он узнал о себе много нового и интересного, местами спорного, а порой и возмутительного. Какой он, к примеру, малохольный?! Но покамест возмущение пришлось проглотить - за тарарамом она все равно не услышала бы его. Прежние попытки поговорить заглушил сброшенный на пол музыкальный центр. Хорошая была машинка, дорогая, с чистым звуком - плохих вещей для себя он никогда не покупал. Счет, который будет предъявлен этой особе или собственному братцу, стремительно рос. Снова что-то звякнуло и, судя по звукам, рассыпалось в мелкую крошку. Неужели его студенческий кубок за первое место в городских соревнованиях на лыжне?..
- Чудовище... - Он не сказал, а простонал эти слова и повторил: - Она же чудовище! Кому в голову взбредет жениться на такой?!
Дверь содрогнулась в очередной раз, заставляя его втянуть голову в плечи и зажмуриться. Но с закрытыми глазами происходящее воспринималось с тоскливой безысходностью. Она рушила его дом!
В наступившей внезапно тишине послышалась мелодия, напоминающая песенку из музыкальной шкатулки.
- Только не это!
Он встал со ступенек лестницы и приблизился к двери. Приложил ухо, улавливая знакомые нотки. Черт! И еще сотня чертей - она добралась до бара, где хранились коллекционные вина. К счастью, только несколько бутылок, но и они для него слишком дороги, чтобы быть разбитыми "непохищенной невестой".
Не выдержав, он постучал по двери ладонью, сначала тихо, потом громче:
- Эй! Послушай, мы можем поговорить спокойно? - Не получив ответа, продолжил взывать к тому, чего у этой особы не было - к совести. - Я открою дверь, но приближаться не буду - хочу поговорить, только поговорить. Что тебе стоит?
Вопрос в другом: сколько это будет стоить ему?
За дверью раздавались шаги, скрипело под каблуками битое стекло, шуршала бумага - видимо, в расход пошла его любимая библиотека.
- Я не буду трогать тебя!
- Ха!
В метком "ха" слышалось и презрение к нему, и недоверие, и злость, и еще много чего, что никогда не случилось бы, не обожай он так младшего брата!
Если размышлять здраво, вред он ей - без злого умысла! - нанес. Но она отомстила - разрушила дом, в который он вложил... Черт с ними, с деньгами, - душу он вложил!
- Так я открываю или как?
Замерев, он ждал ответа. Пусть бы и очердного "ха"...
- Хорошо, я открываю. - Он взялся за ручку, а потом добавил: - Предупреждаю: одно движение в мою сторону и я отвечу! Отойди от двери на безопасное для меня расстояние!
Хрустнуло стекло под каблуками ее туфель.
Дверь он открывал медленно, боясь за себя. Сначала занес через порог ногу, потом протиснулся боком, плечом и только потом заглянул внутрь. Все перевернуто, побито, подушки с софы выпотрошены, музыкальный центр мигает на полу разноцветными лампочками, из книг сложена горка, словно ее собирались поджечь. Разрушительница - так и есть - расковыряла хлипкий замок в баре, распахнула резные дверцы и прошлась по коллекционным бутылкам с вином. Пока что не разбила, но была готова к погрому. Сейчас ее рука сжимала горлышко одной из бутылок. Эпохальное зрелище - невеста в драном свадебном платье с поднятой бутылкой - "гранатой"! Как бы ни хотелось придушить ее, сейчас худой мир лучше доброй ссоры.
- Давай не будем делать резких движений! - Он вытянул руки перед собой. - Только поговорим и проясним ситуацию! Карина, успокойся, пожалуйста, и положи вино на место...
Повторять не пришлось - она вдруг опустила бутылку, посмотрела на него расширенными глазами и произнесла:
- Какая, черт возьми, Карина? Кто такая Карина?
Сердце на мгновение дало сбой, потом забилось по нарастающей.
- Подожди... - Ладонь легла на разгоряченный лоб. Какого черта он не спросил раньше ее имя - ехали столько часов рядом друг с другом! Обо всем трепались, и только по имени он ее ни разу не назвал. - Так, еще раз. - Мысленно он призвал себя к спокойствию. - Меня зовут Тимур... Я брат Владимира!
Он произнес имя брата и ждал ее реакции, и она последовала, только не та, после которой он мог выдохнуть с облегчением.
- Какого еще Владимира?
- Твоего, - прошамкал он непослушными губами. - Владимир попросил помочь вам... ему и тебе... быть вместе, я не хотел... Честное слово, не хотел! Только я так и не научился отказывать брату. Когда ты растишь его вместо отца, многое позволяешь.
Она молчала, а так хотелось услышать от нее, что все прояснилось, никаких недоразумений нет, он сделал все правильно.
- Ты ведь знаешь Володю? - спросил он умирающим голосом.
- Мужик... Ты попал... Крепко попал. - Она уперла руки в бока. Белая юбка опала и теперь висела рваными облаками с кружевами на концах. - Меня зовут Владислава. И никакого Владимира я не знаю.
- Как тебя зовут? - Он не узнавал собственный голос, похожий сейчас на трение пустого ведра о стенки колодца.
Она повторила по слогам - для глухих и дураков, кем он себя чувствовал.
- Вла - ди - сла - ва... Ты, значит, Тимур... А Владимир - твоя "команда"... Все, "Тимур и команда", сушите сухари - в тюрьме пригодятся!
ГЛАВА 1
Гамак, натянутый между двумя стройными березками, медленно покачивался. День был жаркий, лучи солнца, пробиваясь сквозь листву, слепили глаза. Слава еще пыталась читать, но зной разморил окончательно. Она легла поудобнее, положила раскрытую книгу на лицо и задремала. За покоем и отдыхом от городской суеты и каждодневных забот она сюда и приехала. Но раздавшийся вскоре звучный голос бабушки напомнил расхожую фразу про покой, который только снится.
- Славушка!
Она нехотя сдвинула книгу с лица и крикнула в ответ:
- Ба, я здесь.
Сначала до нее долетел аромат пирога с клубникой, потом показался сам пирог - бабуля, Нина Никифоровна, несла его на вытянутых руках.
- Смотри, какой красавец получился! Разве не загляденье?
Владислава, кряхтя, села в гамаке и усмехнулась, глядя на бабушку:
- Это ты у меня красавица, Нина Никифоровна! Ба, не верю, что тебе восемьдесят лет!
- Шутница! - Бабушка осторожно переложила пирог на складной столик, подвинув пустой кувшин из-под яблочного сока с мятой. - Восемьдесят шесть... И скоро мне, сама понимаешь, придется распрощаться с вами.
Аромат клубничного пирога померк. После последних серьезных проблем с сердцем врач строго-настрого запретил бабушке заниматься активной работой, без которой она не представляла свою жизнь. Встречи с друзьями, домашние заботы и хлопоты - без всего этого она переставала быть собой. Отличительной чертой бабулиного характера было упрямство и непререкаемый авторитет в семье. Недаром меж собой они звали ее маленький Наполеон.
