Инженер Суслин вошёл на площадку трамвая на углу Невского и Литейного, хотел пройти в вагон, увидел в вагоне мужа Натальи Дмитриевны и не двинулся с места…
Муж Натальи Дмитриевны – господин точный, с брюшком, с длинными усами и бритым подбородком. Глаза навыкате, большие, странные, пустые глаза. Щёки у него одутловатые, со складками у шеи: «Как она может любить этого урода?» И шляпа у него всё такая же, фётровая, широкополая, с приплюснутым верхом. Это он, муж Натальи Дмитриевны, он – художник Свинцов!
Суслин подумал: «Впрочем, какой же он художник? Всего-то учитель рисования в каком-то училище»…
Купил Суслин у кондуктора билет и, к изумлению последнего, спрыгнул с площадки на первой же остановке и посмотрел сквозь вагонное стекло на жирный подбородок мужа Натальи Дмитриевны.
Долго стоял посреди улицы и ждал, когда подойдёт следующий трамвай… Ждал, смотрел на тёмные очертания молчаливых домов под ровным покровом белой ночи и думал о Наталье Дмитриевне и… о Леночке. Подошёл вагон трамвая, и каким-то странным, точно никому не нужным показался Суслину свет электрических лампочек.
Быстро вошёл на заднюю площадку, пропустив мимо себя даму с девочкой лет 8, и внимательно посмотрел внутрь вагона, направо, и точно боялся – не сидит ли и тут муж Натальи Дмитриевны.
Почему-то Суслин даже и в думах своих не называл художника Свинцова по имени и отчеству или по фамилии, у него как будто не было ни имени, ни фамилии, а звание – муж Натальи Дмитриевны.
Суслин сидел в вагоне трамвая против дамы с девочкой и смотрел на милую семилетнюю брюнетку, в светлой кофточке и в красивом коротком платьице. Шляпа на девочке была большая, соломенная, с широкой лентой, концы которой опускались на спину девочки и, темнея, сливались в один тон с тёмным цветом длинных вьющихся волос.
«И Леночке теперь семь лет… У неё такие же длинные волосы. Только Леночка – блондинка. Она похожа на меня… И он, муж Натальи Дмитриевны, знает об этом, знает и точно радуется, что его дочь похожа на него, на инженера Суслина»…
Так думал о Леночке, о муже Натальи Дмитриевны и об инженере Суслине сам инженер Суслин.
А вагон трамвая быстро спускался под уклон Литейного моста. Сейчас Финляндский вокзал. Муж Натальи Дмитриевны сошёл у этого вокзала, сел в поезд, который раньше Белоострова не останавливается, и поехал к себе на дачу под Выборг.
Прекрасно знает инженер Суслин дачу мужа Натальи Дмитриевны. Широкая дорога от станции по финским болотам. Потом дорога поднимается на изволок с высокими соснами, потом поворачивает налево в узкую улицу, с дачами по обе стороны, и вот тут недалеко белая двухэтажная дача с башней. В этой даче и живут Леночка и её мама, красивая шатенка.
Леночка – его дочь… И как странно: его дочь живёт там где-то, под Выборгом, а он, инженер Суслин, проводит лето в городе. Живёт в богатой и прекрасной квартире на Каменном острове. И окна его квартиры выходят в сад, но всё же нет той прелести, что была там, когда он жил недалеко от дачи, где теперь живёт его милая дочка Леночка.
Дама и девочка-брюнетка встали, забрали пакеты и сошли у Финляндского вокзала. Суслин посмотрел им вслед и подумал: «И они живут на даче… Может быть, они живут там же, где живёт Леночка… Может быть, эта девочка – подруга Леночки, и они вместе играют, ходят по берегу тёмного озера… Может быть, и эта дама знакома с Натальей Дмитриевной»…
А вагон трамвая быстро нёсся по Большой Дворянской и увлекал инженера Суслина от Финляндского вокзала всё дальше и дальше, к его холостой квартире…
* * *
Прошло уже больше семи лет с тех пор, как это случилось, а он всё не может осмыслить своего странного положения. Занятый проектами мостов, дамб и плотин, он часто забывает и о Леночке, и о Наталье Дмитриевне, и о её муже, но как только что-нибудь напомнит ему о прошлом – образ Леночки не даёт ему покоя. Укором каким-то живёт она там где-то и точно мстит ему своими маленькими нежными ручками: душит его, терзает грудь, холодит сердце.
Глупая и, пожалуй, пошлая дачная интрижка вначале, семь лет назад, теперь висит над ним преображённой в мучительную трагедию. Редко вспоминает инженер Суслин о художнике Свинцове, и вот сегодня… Надо же ему было войти на площадку именно того вагона, в котором сидел, обложенный пакетами, этот противный дачный муж – муж Натальи Дмитриевны… Сегодняшний вечер инженер Суслин вместе со своими товарищами предполагал провести на Крестовском. Но разве же он в состоянии сдержать данное слово сегодня? Разве же может он поехать в этот сад, переполненный веселящимися петербуржцами? Когда он думает о том, что случилось семь-восемь лет назад, когда он вспоминает, что на свете есть Леночка, русокудрая, голубоокая девочка – ему не хочется видеть людей, и он бежит от них, запирается у себя в холостой квартире и никого не принимает.
И один как всеми отверженный переживает свою душевную драму…
Обыкновенная история юности, – история, каких много. Жил он летом на даче именно там, где жили художник Свинцов и его жена Наталья Дмитриевна. То время было на заре его карьеры. Мечтал он об этой карьере, и хотелось ему любить. Ухаживал за дамами и за барышнями и слыл даже за интересного кавалера, о которых всю зиму мечтают дачные и станционные барышни. Кто-то познакомил его с Натальей Дмитриевной. Она была стройна, молода, красива, с соблазнительными коралловыми губами и с ясными светло-серыми глазами. Вначале он не обратил на неё внимания, потому что увлекался в это время одной барышней, за которой ухаживали почти все дачные кавалеры. Но вышло так, что однажды Наталья Дмитриевна пожаловалась ему на одиночество. И узнал Суслин, что у Натальи Дмитриевны есть муж, художник Свинцов, старше её лет на десять, обрюзгший, толстый человек, думающий только о наживе и о своих иконописных занятиях.
В даче Свинцова висели его этюды и картины, и Суслин искренно восхищался ими в тот вечер, когда добродушный художник затащил к себе молодого инженера. А поздно ночью после винта втроём, когда Суслин прощался с новыми знакомыми, обрюзгший художник сказал:
– Уж вы, пожалуйста, Артемий Иванович, мешайте моей жинке[1] скучать… Я, знаете ли, человек занятой, только по субботам да по воскресеньям и бываю у родных пенатов…
Сказал так обрюзгший занятый человек и точно благословил Суслина на новую жизнь.
Недолго молодой инженер ухаживал за скучающей женой художника: белые ночи, уединённые прогулки на берегу пустынного тёмного озера быстро сблизили их… Сблизились они – и порвалась цепь безмятежных человеческих отношений…
В начале сентября она ему сказала:
– Артемий, я…
Его точно жаром обдало, и он промолчал.
И шли они по тёмной дороге с косыми тенями елей, в лучах лунного света и молчали…
