Ярослав
Я сам над собой усмехнулся, шагая уже по проторенной дорожке. И какого черта я снова без повода явился в больницу? Когда девчонка очнется, мне тут же сообщат. Нет, опять иду к ней. Зачем? Кто бы знал…
– Добрый день, Ярослав Павлович, – изображая величайшую радость, приветствовала меня девушка за стойкой дежурной медсестры задолго до того, как я поравнялся с ней.
Дожил! Местный персонал не только в лицо узнает, но и имя с отчеством выучил.
– Добрый. Как Ника, есть изменения? – проходя мимо, бросил я.
– Нет, – с грустью вздохнула барышня, словно лично была виновата в отсутствии прогресса, и торопливо отчиталась вдогонку: – Но состояние стабильное, мы делаем все…
– Спасибо. – Я развернулся к медсестре и, прочитав ее имя на бейдже, добавил: – Остальное, Алена, я уточню у главного врача.
– Да, конечно, тогда предупрежу Германа Александровича, что скоро к нему заглянете, – услужливо пропела девушка. Она бы и дальше щебетала соловьем, но я зашел в палату и захлопнул перед ее любопытным носом дверь.
Приставленная к Веронике сиделка от звука моего голоса вздрогнула на стуле и резко проснулась.
Тщетно подавляя рвущийся наружу зевок, женщина поздоровалась, неповоротливо, с усилием встала и вышла. Тучная сиделка – единственный человек в этой клинике, который передо мной не заискивал, не улыбался во весь рот фальшивой улыбкой, а главное, она всегда испарялась при моем появлении без напоминания.
– Ну что, моя хорошая, все спим, – шепнул я, присев на край кровати и низко склонившись над Вероникой. – Я терпеливый, рано или поздно проснешься. Доктор обещал. Тогда и поговорим. – Я провел большим пальцем по бледным приоткрытым губам девушки и надавил на них. – И от того, как четко и резво ответишь мне, где украденная флешка с информацией и кто тебя нанял, будет зависеть твоя дальнейшая судьба. Хотя особенно на счастливый конец не рассчитывай. Надолго запомнишь урок. Гарантирую.
От дыхания грудь Ники плавно вздымалась и опускалась, ресницы иногда чуть подрагивали, выглядела она спокойно, умиротворенно и, что самое удивительное, необычайно привлекательно, несмотря на гематомы на лице, ссадины и забинтованную голову. Этакая нежная, беззащитная Спящая Красавица, Белоснежка, мать ее. Но я-то теперь точно знаю, что наружность не соответствует содержанию. Сотри внешний лоск, и внутри наткнешься на гниль.
Затем я выслушал долгую скучную речь доктора, которая сводилась к одному: врачи не боги, а все-таки люди. Я уже возвращался в офис, когда на мобильном высветился входящий звонок.
– Ярослав Павлович, замечательные новости, Вероника пришла в себя, – с гордостью сообщил главврач. – Ее физические показатели в норме, насколько это возможно после такой аварии. Вы можете вернуться и лично в этом убедиться.
– Одну минуту, – попросил я и велел водителю разворачиваться.
– К сожалению, есть один нюанс, – продолжил Герман Александрович, когда я возобновил разговор с ним. – Черепно-мозговая травма не прошла бесследно, моя подопечная абсолютно ничего не помнит.
– Вот как! – воскликнул я и злобно расхохотался. – Какой неожиданный поворот!
– Согласен, амнезия – нечастое явление, особенно если учитывать возраст и отменное здоровье пациентки, но все же в нашей практике случается. Думаю, это явление временное и память вскоре восстановится.
Наивный. Мерзавка взялась врать, теперь ни за что не отступит.
– Скажите, Герман Александрович, а у вас нет подозрений, что Вероника амнезию симулирует? – поинтересовался я, и врач в замешательстве закряхтел.
– Я такой вариант не рассматривал. Зачем ей это?
– Мы опустим «зачем», «почему», «для чего». Я задаю вопросы, вы отвечаете.
Растерянность доктора можно понять, он ни сном ни духом об истинном положении дел. Глава клиники, как и сотрудники, свято уверовал, что Ника мне дорога, а я не стал его разубеждать.
– Так сразу и не скажешь без должного осмотра, тестов… да и после них не возьмусь дать стопроцентную гарантию. Человеческий мозг – самая неизученная область медицины.
– Хорошо, я вас услышал. Работайте, проводите процедуры, какие посчитаете нужным, но не раньше, чем я поговорю с Вероникой, – подвел я итог и отключился.
Ника Одинцова – та еще штучка. После аварии, с серьезной травмой, дезориентированная, но мигом сообразила: из клиники ей не выбраться, наша встреча неизбежна, хочешь не хочешь, а за кражу информации придется отвечать. Выдумала несуществующий недуг, мол, не помнит она ничего. За идиота меня держит? Номер не пройдет, не куплюсь.
Вероника
Как ни лягу – все неудобно: голова трещит, тело ломит, каждое движение отдается дикой болью.
– Ну вот. – Медсестра подсоединила капельницу к катетеру. – Обезболивающее подействует, и вам полегчает. Ярослав Павлович вас проведает, и дозу удвоим.
– А сейчас увеличить нельзя? По мне как стадо слонов пробежало, – корчась от мучений, простонала я.
– Нет! Вы же уснете, – сморщив конопатый носик, возмутилась Алена. – Ох, вы же ничегошеньки не помните, но уверяю вас, ради Ярослава Павловича стоит потерпеть. Вы счастливая. У вас мужчина – просто женская мечта во плоти! А какой он заботливый и щедрый! Лучшая палата, сам главврач курирует ваше лечение, а это у-ух какая редкость.– Каждое ее слово было буквально пропитано восхищением и обожанием. Стало любопытно воочию взглянуть на этого Ярослава. – Да лекарство и на мозг влияет, заговориться немудрено.
– По-моему, моим извилинам уже невозможно больше навредить, – с досадой буркнула я и перевернулась на другой бок, надеясь найти удобную позу.
– Простите, не хотела давить на больную мозоль, – смутилась девушка, но потом с огоньком мне подмигнула. – Знаете, что скажу по секрету? С радостью поменялась бы с вами местами. – Алена плюхнулась на стул и, прикрыв глаза, принялась самозабвенно мечтать. – Тоже бы, как в сказке, очнулась, со мной все носятся, холят, лелеют, а потом появился бы ОН. – Понятия не имею, что Алена в данный момент представила, но облизнулась она, словный лакомый кусочек торта увидела. – А то, что ничего не помните, – полная ерунда. Вот я каждую деталь своей тошнотворной жизни помню. С превеликим удовольствием все бы забыла. Достало. Мужа с работы уволили, а он не чешется, второй месяц на шее сидит, вернее, на диване перед телевизором. С трудом волоча ноги, прихожу домой, к горам грязной посуды и немытым полам. Палец о палец, паршивец, не ударит. Только требует, чтобы ужин вкусный сварила и пивка с сушеным полосатиком из магазина принесла. У нас дочке четыре годика, он ей ни строчки из сказки не прочитал. На уме один футбол и танчики в телефоне. Вот так.
– Ребенок у вас маленький, значит, поженились относительно недавно. Чем-то же он вас зацепил, любили друг друга и полностью устраивали. Поговорите по душам, выскажите наболевшее, хуже точно не будет, – прохрипела я и тут же пожалела об этом. Зачем полезла с советами? Чужая семья – потемки.