1. Пролог. Последняя надежда
Предисловие
Внимание! История от начала и до конца – авторский вымысел и не имеет ничего общего с реальными людьми и событиями. Все совпадения случайны.
Методы исцеления неизлечимых болезней также не являются научно доказанным фактом, поэтому автор не призывает людей повторять их.
Эта история о том, что любое чудо – это чей-то тяжёлый труд, и никакого волшебства.
Таисия Блинова
Когда я впервые увидела его, он напомнил мне умирающего воробушка. Потухший измученный взгляд, бледная сероватая кожа, тёмно-синяя хлопковая шапочка на голове, видимо, чтобы прикрыть лысину.
На комфортабельной койке лежал с трудом узнаваемый Рейнард Беллс, молодой певец, композитор и автор прогремевших на весь мир песен.
На фотографиях в интернете Рейнард красивый, как картинка, и надменно-недоступный. Он как бы показывает, что любоваться им можно только со стороны. Руки прочь!
А в жизни... Такой контраст.
Я поверила, что это он, лишь по прямому волевому носу, слегка пухлым губам и приметной серьге в форме скрипичного ключа в левом ухе.
Он тот самый, сомнений нет.
В палате, помимо больного и меня, присутствовала мать Рейнарда. Женщина по-хозяйски держала парня за руку, а на меня посмотрела неприветливо, как на очередную воровку их с сыном времени.
Ловизе Беллс – так звали мать моего потенциального будущего подопечного – на вид можно было дать около сорока пяти лет. Постриженная под мальчика и выкрашенная в вишнёвый цвет, она походила на постаревшую оторву-рокершу, но сейчас на её лице застыла гримаса боли и отчаяния.
– Где гарантия, что вы поможете? – недоверчиво спросила меня она.
Я тоже была детально просканирована её взглядом и, судя по всему, мой вид не вызвал у женщины доверия.
– Гарантий не раздаю. Могу только дать слово, что верну вам сына живым и здоровым.
– Сколько вы хотите?
– Деньги меня не интересуют, – покачала я головой.
– Тогда что? Гражданство? Недвижимость? Протекция? – перечислила госпожа Беллс.
– Нет, – ответила я, чем немало удивила собеседницу, готовую ради сына отдать всё до последней эре[1]. – Я делаю это не ради вознаграждения. У меня свои мотивы. Деньги мне потребуются только на транспортировку больного и на его обеспечение в течение года.
– А нельзя вылечить его здесь?
– Нельзя. Поэтому решайте: либо я увожу его прямо сегодня, либо исчезну и больше не появлюсь.
Женщина посмотрела на сына. Тот обречённо глядел на неё, заторможенно моргая. Так выглядят те, кто сдался и обильно напичкан опиатами.
– Он уже не встаёт. Всё время на капельницах и обезболивающем, – сообщила мне мать то, что я и так уже заметила. – Ест и говорит тоже плохо, ему трудно глотать. Метастазы в шее мешают.
Слева на шее у Рея вздулась шишка размером с детский кулак. Метастаз. Справа тоже есть, но поменьше и не так бросается в глаза. Могу представить, какого размера они в остальных местах.
– У вас нет времени на раздумья, – сознательно давлю. – Методы у меня жёсткие, но проверенные.
– Рей? – женщина руку легонько сжала руку сына. – Это наша последняя надежда... Ты... Ты поедешь?
Он механически, не задумываясь, кивнул.
– А теперь главные условия, – добавила я, стараясь сделать каждое слово веским. – Вы никоим образом не вмешиваетесь в процесс лечения и не обсуждаете мои методы. На некоторое время вы потеряете связь с сыном и даже не будете знать, где он.
– Но...
– Иначе договора не будет.
Мать снова посмотрела на умирающего сына, который заворочал головой и закрыл лицо руками, затем скрюченными пальцами принялся скрести по своей шапке.
– У него опять приступ, – всхлипнула женщина. – Я позову медсестру... – и её рука потянулась к кнопке.
– Нет! – кажется, чересчур резко и громко запретила я. – Если вы заключаете со мной договор, опиаты отменяются!
– Он же умрёт от боли! – женщина заплакала, растерянная и не знающая, как поступить. – Я не смогу так, зная, что он... мучается.
– Что ж, тогда прощайте. Сил вам всё это пережить, – и я ушла.
Внутри у меня назревал протест, что я должна остаться, уговорить или даже выкрасть умирающего воробушка.
Но это так не работает.
Вселенная хотела от меня, чтобы я спасла именно его. Собственно, ради Рея я прилетела в Стокгольм. Ради него переобщалась со всеми, кто имел хоть какое-то отношение к семейству Беллс. Я представилась целительницей, которая сумеет помочь, хотя сама не верю в эзотерику, да и целительницей меня не назвать. Я всего лишь медик, который по личному опыту знает, как избавиться от опухоли. Никакой магии и танцев с бубном.
Однако моё громкое заявление сработало: меня провели на встречу с родителями Рея, затем мою личность пробили по всем базам, где выяснилось, что я законопослушная гражданка России, имею медицинское образование, ни разу не осуждена, но некоторое время числилась пациенткой хосписа.
Уже от меня господин и госпожа Беллс узнали, что у меня была четвёртая стадия рака желудка и что – да-да! – я покинула хоспис, уехала в лес и излечила себя сама, без лекарств и врачей.
Затем родители Рея связались ещё с двумя людьми, которые исцелились с моей помощью, и вот я в Стокгольме по специально выданной мне визе.
Увы, страх, что с их сыном поступят нехорошо, заставил потенциальных заказчиков усомниться в правдивости моего громкого обещания.
Ещё пара месяцев, и Рей умрёт. А может, смерть сжалится и заберёт его завтра. И в этом случае смерть – это действительно милость. Я-то знаю, что такое адская боль в умирающем теле, когда выкручивает кости, а в мозгу словно вырастает раскалённый булыжник. И с опиатами я тоже знакома, хотя от их действия я лишь пьянела, но всё равно ощущала боль и непрекращающуюся тошноту.
И вот я выхожу из клиники, оборачиваюсь, выискивая взглядом панорамное окно, из которого виден больничный елово-сосново-туевый скверик... Здесь красиво и зелено даже осенью. Ровные светло-серые дорожки, раскинувшиеся по парку паутиной. Кованые, под старину, фонари, которые ещё не зажглись.
Окна зеркальные, и я не вижу, смотрит мне кто-нибудь вслед или нет.
Я шла медленно, и, если бы госпожа Беллс передумала, она без труда догнала бы меня.
Увы, я проиграла. Чувство неоправданной надежды поглотило меня ледяным пламенем.
Такси. Аэропорт. Самолёт...
Кажется, я плакала, когда крылатая машина приземлилась в аэропорту Пулково. Плакала, молча роняя слёзы, когда сошла с трапа.
Утешить себя не вышло. Что я могла сделать? Уговорить, уломать, умаслить мать Рея? Я же прекрасно знаю, что, стоит ей увидеть мои методы исцеления, она не просто откажется – она подаст на меня в суд и выиграет его.
Боже... Чувствую себя сумасшедшей фанаткой, которая решилась на аферу, чтобы свои последние дни умирающая звезда провела со мной.
