Дорогие читатели, ну что, начинаем)
Как всегда, очень волнительно. Хочется,
чтобы история Кэтрин Марлоу была не менее интересной и пришлась вам по душе,
как истории Делии Рейн и Александры Пембертон.
Этой героине я отмерила тоже немало
приключений, будет непременно любовь, страсть, преодоление трудностей и
счастливый конец. И, конечно, же на страницах этой книги мы встретимся с уже
знакомыми девушками, узнаем, как сложилась их жизнь.
Буду благодарна за поддержку и
комментарии)
С уважением, Юлия.
Глава 1
— Значит, это правда? — будто сквозь вату донёсся до моего сознания
насмешливый, мужской голос. Но тьма не хотела так скоро меня выпускать из своих
объятий, и я, лениво, словно от надоедливой мухи, отмахнувшись рукой,
продолжила спать.
— Я тебя предупреждала, — ехидно протянул мелодичный женский голос,
показавшийся мне смутно знакомым, однако скользкая как угорь мысль, вильнув
хвостом, быстро исчезла, не дав себя поймать. А через секунду к моему
горлу вдруг подступила тошнота, в голове протяжно загудело, во рту же
появился противный привкус металла. Но не успела я подняться и рвануть в ванную,
как кто-то, опаляя мою кожу горячим дыханием, прямо в ухо мне прошептал:
— Нежная моя…
Очумело рывком сев на постели, мгновенно приходя в сознание, я с трудом
сфокусировала зрение и с недоумением уставилась на разряженную, словно на
маскараде, толпу, не понимая, что они все делают в моей спальне.
— Детка, ты прекрасна… — вновь прошептал сладкий до приторности голос.
Рассеянно обернувшись на звук, я потрясённо уставилась на голого мужчину.
Темноволосый красавчик, подперев голову рукой, растянул губы в соблазнительной
улыбке и медленно водил указательным пальцем по моему обнажённому телу.
Отрешённо переведя свой взгляд на себя, я едва сдержала испуганный крик, но
осмыслить происходящее мне не дал всё тот же, с приятной хрипотцой голос,
отрывисто на меня рявкнув:
— Кэтрин, как ты смела!
От нервного, пронзительного окрика мои виски тотчас прострелила адская боль,
будто в них воткнули раскалённую иглу, а на меня разрушающей волной хлынули воспоминания.
Чужая, скучная и серая жизнь в ускоренной перемотке промелькнула перед глазами,
вновь вызывая тошноту и головную боль, от чего я невольно сжалась и застонала…
в извергнувшейся на меня мешанине информации было сложно разобраться, но суть я
быстро вычленила и, резко подняв голову, о чём тут же пожалела от прострелившей
затылок острой боли, чеканя каждое слово, произнесла:
— Пошли вон.
— Ты в моём доме, — с усмешкой бросила «подруга», не скрывая торжествующей
улыбки на своём миловидном лице.
— Вон! — повторила, задыхаясь от ярости. Уничижительным взглядом я окинула
замерших на пороге спальни, глупо хихикающих дамочек и мужчину с брезгливой
ухмылкой на губах, обернулась к продолжающему лежать красавчику и рыкнула,
— ты тоже пошёл вон!
Не знаю, что услышали в моём голосе подлые людишки, но быстро ретировались.
Тот, кто лежал рядом со мной, ничуть не стесняясь своего обнажённого тела,
торопливо подхватил валяющуюся на полу одежду и тоже покинул спальню.
Оставшись в одиночестве, я, не задерживаясь ни на секунду, вскочила с
кровати, заперла дверь на засов, с горечью заметив, что да, обычно любовники,
уединяясь в чужом доме, всегда оставляют двери незапертыми. Для надёжности
подпёрла дверь стулом, поставила на него вазу и только тогда обессиленно
сползла на пол и, судорожно всхлипнув, с ужасом разглядывая узкие пальчики
на незнакомой мне руке, просипела:
— Я умерла…
Последнее, что я помнила, это как оттолкнула девочку лет десяти от летевшего
на неё автомобиля. Я ещё только подходила к перекрёстку, когда услышал
раздавшийся крик в толпе, которая вдруг хлынула в мою сторону, и лишь ребёнок,
что-то с увлечением рассматривая в телефоне, не сдвинулся с места. Визг
тормозов, истошный крик, сильный, болезненный удар и темнота — вязкая, дурно
пахнущая. Попытка пробраться сквозь неё тотчас отдалась болью в висках, а
услужливая память подбросила картинки из жизни Кэтрин Марлоу…
Тихая, доверчивая, инфантильная особа, которой помыкала собственная мать,
беспрепятственно пользуясь наследством девушки. Подруги, которые лишь
притворялись таковыми, намеренно подсказывая неподходящие для девушки наряды.
И жених, который вынужден исполнить обязательства, данные его отцом,
но был бы рад, чтобы Кэтрин вообще не существовало. Что ж, они все добились
своего, Кэтрин Марлоу больше нет, вместо неё теперь я…
Горько усмехнувшись, я с трудом подавила очередной приступ тошноты и, с
тихим стоном поднявшись, отправилась в ванную. Но едва перешагнув порог
небольшого помещения, не обращая внимания на непривычную мне обстановку,
я издали начала жадно всматриваться в родное и одновременно совершенно
чужое мне лицо, спустя несколько минут с жалостью проговорив:
— Что же ты, девочка, так себя не любила?..
Вполне симпатичное личико было нещадно вымазано слишком светлой
пудрой, глаза были подведены густо и неровно чёрной как дёготь
мазутой. Бровей давно не касался пинцет, и они топорщились в разные
стороны, а на пухлые губы Кэтрин зачем-то нанесла коричневую помаду. Но прежде,
чем смыть всю эту красоту, я, упав на колени перед унитазом, долго очищала
желудок от дряни, которой «подруга» напоила доверчивую девушку.
После жестокой процедуры моё горло саднило, но привкус металла бесследно
исчез, тяжесть в желудке прошла, а в голове пусть немного, но прояснилось.
— Ну что, теперь приведём себя в порядок, — пробормотала, невольно
вздрогнув, услышав пока незнакомый голос. С обречённым вздохом я посмотрела
на брусок серого мыла и принялась оттирать слой намертво прилипшей пудры,
размазывая по лицу чёрную, неотмывающуюся гадость с глаз.
Только с пятого подхода мне удалось избавиться от жуткой косметики. От
слишком усердного трения щёки покраснели, губы стали алыми, а въевшаяся
чернильная дрянь между ресничек удачно подчеркнула глаза, сделав их ещё больше
и ярче. Пизанскую башню на голове разобрать удалось гораздо быстрее, и собрав
густые, шелковистые волосы в незамысловатый хвост, я отправилась на поиск
одежды…
Много, очень много рюш и воланов, чрезмерно глубокий вырез на груди и
розовый цвет делали из новой меня юную развратницу. Но понимая, что я слишком
задержалась в негостеприимном доме, выйти в таком виде всё же не могла.
С остервенением я принялась срывать многочисленные рюши и воланы, а
обнаруженным в сумочке платком прикрыла выпирающую грудь. Спустя примерно ещё
пятнадцать минут, оценивающим взглядом осмотрев себя в отражении зеркала с
головы до ног, я в целом осталась довольна. Разобрав баррикаду у выхода, я
подхватила крохотную сумочку, широко распахнула дверь и решительно вышла в
коридор.
