Осень. По небу неспешно проплывают серые облака. Солнечные лучи лишь иногда пробиваются сквозь их сплошную пелену, радуя глаз. Ветерок следует за вами всюду, но он еще теплый, приятный и не заставляет зябко кутаться в плащи и куртки. Хочется подставить ветру лицо, закрыть глаза, и уплыть мысленно вслед за ним, куда-то далеко-далеко…
Я шагал по улицам города, закутавшись в длинный плащ. Не из-за прохлады – для того, чтобы до поры до времени спрятать от прохожих некоторые особенности своего тела. Вечерний город постепенно освобождался от снующих и суетящихся пешеходов и нескончаемого потока машин.
Городской сквер манил сумраком и тишиной. Я шагнул на аллею и углубился в темноту и прохладу.
– Слышь, дядя, пяти рубликов не будет? – нахальный и уверенный в своем превосходстве молодой голос прозвучал раньше, чем на тропинку шагнул его обладатель.
Долговязый подросток с серьгой в ухе, нечесаными патлами и сигаретой в зубах загородил дорогу. Я остановился и молча наблюдал как еще четверо подельников выходят из кустов и обступают меня со всех сторон. В воздухе отчетливо запахло анашой – косячки уже ударили ребятам в головы, требуя развлечений и зверств. Стоявший справа сплюнул и, усмехаясь, процедил:
– Гражданин, тут проход как бы платный. Плащик снимаем, карманчики выворачиваем. И давай побыстрее, а то терпение у нас уже лопается.
Пора было приниматься за работу. Я распахнул плащ и воткнул в груди хамов щупальца. Четверым, поскольку щупалец у меня было пока четыре. Стоявшего передо мной я просто схватил за горло и притянул к себе. Тот дернулся, пырнул меня в живот ножом и умер, вкусно захрустев шейными позвонками. Четыре высасываемых мною гаденыша забавно булькали и бились в судорогах, будучи не в силах освободиться. Еще бы – щупальца пробивали грудную клетку, надежно фиксировались там когтями, поднимали жертву над землей и быстренько освобождали от всяких «ненужных» компонентов – сердца, крови, жизненной силы. Четыре опорожненных трупа почти бесшумно рухнули на землю спустя пару минут. Я выдернул из своего тела нож – бесполезную железку, которую некоторые существа считают оружием – и зашагал прочь. Да, вкус у этих людей не из приятных, кровь пропитана алкоголем, наркотиками, никотином. Даже страх испытать не успели, а ведь именно страх придает даже самой мерзкой крови чудеснейший букет! Ну, ничего. Сейчас самое главное – набраться сил и расширить проход. А потом уже можно будем сполна насладиться отборными представителями человечества. Ведь кому как не мне получить самых лучших и вкусных экземпляров…
Проход открывается один раз приблизительно в две тысячи лет. Если кто-то из НАС успеет проникнуть в ваш мир, он неизбежно потянет за собой остальных. Не через этот проход, так через другой, созданный искусственно. Главное – пробиться на Землю первопроходцу. А с ним уже никто из ВАС не справится – люди слабы и смертны. Первопроходец – самая опасная и почетная функция. Риск огромный – сведущие люди всегда подстерегали нас и оказывали ожесточенное сопротивление. Лишь нескольким из моих собратьев удалось успешно протащить сюда сородичей. Как результат – разрушительные мировые войны. Но теперь Архистратег разработал уникальные план – незаметное просачивание. Годами ваше общество разлагали, демотивировали и провоцировали наши агенты. Итог очевиден – ни один псевдопосвященный не встал у меня на пути при пересечении порога. Я прошел и теперь не просто останусь в памяти, но стану героем. Я проведу всех остальных. Мы, наконец, добились успеха!
Единственное, что может помешать проникновению первопроходца – самопожертвование человека с невероятно высоким уровнем духовного развития. Пророк, «сын бога», мессия – смерть всех этих личностей во имя спасения человечества вполне подходит для закрытия прохода. Сколько их было? Десятки! Люди могут перечислить лишь троих-четверых. О некоторых мессиях они даже не помнят, некоторых и пророками-то не считают, но они в свое время спасли их. Как же долго мы ждали своего часа! Часа, когда человечество деградирует и духовно истощится настолько, что среди них не найдется ни одного достойного! Ни одного, способного по-настоящему пожертвовать собой ради всех, ради сохранения своего вида. У людей есть теория эволюции, гласящая, что выживает сильнейший, наиболее приспособленный вид. Так и было когда-то – человечество пришло, обосновалось в этом мире. Люди стали сильными, многочисленными и… возгордились. Возгордились своим положением настолько, что окончательно забыли о своей безопасности, о необходимости соответствовать тому миру, в котором жили, о необходимости развиваться, самосовершенствоваться. Человек избрал путь саморазрушения, деградации, путь порока, духовной слабости и страстей. Это позволило приоткрыть дверь между мирами и теперь ваш мир будет принадлежать нам, более приспособленным и сильным…
Я шел по городу и насыщался силой, поочередно выпивая жизнь у отбросов вашего общества, чтобы постепенно получить возможность поглотить тех, кого вы считаете элитой (хотя по духовному развитию они недалеко ушли от отбросов). «Не спеши поглощать всех подряд, – наставлял меня Мастер. – Всему свое время. Ты должен максимально эффективно использовать свой шанс. Уничтожай криминальные и неполноценные элементы общества – их низменная энергетика наиболее близка нам, поможет тебе быстро насытиться и открыть Путь». Я буду терпелив. Теперь мне принадлежите все вы – куда спешить…
Осень. По небу неспешно проплывают серые облака. Солнечные лучи лишь иногда пробиваются сквозь их сплошную пелену, радуя глаз. Ветерок следует за вами всюду, но он еще теплый, приятный и не заставляет зябко кутаться в плащи и куртки. Хочется подставить ветру лицо, закрыть глаза, и уплыть мысленно вслед за ним, куда-то далеко-далеко. Землю усыпали разноцветные листья. Ветер бросает их под ноги, кружит по тротуару. Дождя пока не было. Самое начало осени. Последней осени человечества… Затем последует зима – холод, смерть, запустение…
Я неспешно перешел улицу. Одинокая пара сразу привлекла мое внимание: папа и восьмилетняя девочка шли навстречу неровным зигзагом – пьяного вдрызг мужчину мотало из стороны в сторону, а вместе с ним и дочь, мужественно вцепившуюся в руку отца.
– Папа, пойдем домой, уже поздно, маму в больницу увезли, – девочка старалась тащить мужчину в сторону, но он упорно пер мне навстречу.
– Так ей, ш-шалаве и надо. И ты шалавой вырастешь. Собрались тут на мою голову, – слова давались ему с трудом, он сердито вел дочь за собой. – Щас зайдем кое-куда, потом – домой. Или вали сама, не маленькая уже.
