Редкий читатель сможет преодолеть Рубикон этого рассказа, на то и расчет.
Часть первая – сказочная
В некоторой галактике, в некоторой солнечной системе жила была планета одна, кликали ее Землею. Много чего разнообразного водилось на планете той, были среди прочего там и выпуклости каменистые размеров могучих. И были холмы те с землицею ходами подземными связаны, через оные питались они кровушкой планеты родненькой. Вулканами их величали.
А вулканы те родственными связями были навечно сколочены, не могли они по одному, жили дружными семьями, монолитными. Были семьи помельче, пониже, и числом не уродившиеся, а были и высокие, статные, многоголовые.
И вот среди прочих жила себе припеваючи гряда одна, роду знаменитого и числом существенным. Укоренилась оная на островах отдаленных, жарких, живописно-сказочных. И жил был в ряду семьи той вулкан молодой, молодой но не по годам умом пытливый да страсть наблюдательный.
И живи вулкану нашему всласть, все что для полного счастья и гармонии надо вдоволь у него имелось.
Огненного красные раскаленные соки земли матушки, струились по его мощным артериям, отзываясь ритмичными ударами в сердце вулканическом. Давление было прекрасным и устойчивым, так что здоровьице было отменным, молодецким.
Мог похвастаться вулкан и склонами могучими каменистыми, где то пологими и дружелюбными, а где то и остро бритвенными, опасными. Так что с внешностью тоже все в порядке было, статный вулкан, не до комплексов дурацких.
В отличие от некоторых лысеющих собратьев, травой зеленущей да деревьями густо усеян был вулкан наш, без проплешин мерзких. Согревала шевелюра та лиственная вулкан наш в ночи холодные и дни ненастные.
С избытком иссечен был вулкан ручьями леденяще-стремительными, что собирались у его подножья пологого в несколько кружевных озер. Так что в дни жаркие и редкие ночи знойные, спокойно мог дремать вулкан в ароматной прохладе.
Живностью всякой богат был, не жаловался, приятно щекотали его сотни тысяч копыт, лапок и ножек размера всякого. А отсюда психика у нашего вулкана была устойчивой, оно и понятно ведь без регулярного телесного контакта с ума сойти можно, что кстати и случалось с некоторыми безжизненными собратьями.
И даже место укоренения было на зависть, выход к морю – мечта каждого вулкана. Вид загляденье, с одной стороны пучины глубокие синие, а с другой всю семью свою каменистую, как на ладони наблюдать можно.
По итогу такой вот идеальной генетики вулкан наш прямо таки эталоном мог считаться, идеальный жених по всем статьям.
Кстати извергаться наш вулкан тоже не забывал, выдаст бывало в воздух струю мощную, молодецкую, сбросит внутренне напряжение и живет себе дальше в спокойствии столетия. А раскаленная лава блаженным потоком долго потом еще стекает по склонам извилистым, обновляю флору и фауну.
Но извергался он не часто, разумно, не расходовал как мальчишка безусый мощь богатырскую, раз лет в триста четыреста пробуждался, все как положено здоровому вулкану в полном расцвете сил.
Живи казалось не тужи, радуйся да наслаждайся, но вот наблюдательность черт ее за ногу, была у нашего вулкана чрезмерной. А в совокупности с аналитичным складом ума вообще жить спокойно не давала. Постоянно о чем то думал, искал так сказать смысл жизни своей продолжительной. Размышлял он шибко много и вот однажды озадачился тем, почему в семье его все такие разные и ведут себя по разному? Хотя все породы одной тектонической, да и питаются одинаково.
Часть вторая – аналитическая
Наблюдая за своими многочисленными соплеменниками стал замечать он отчетливые различия.
Некоторые редкие вулканы жили активно, радостно и в новизне. Извергались с регулярной периодичностью. Несмотря на всю их статность и многовековую укоренелость жили они как то подвижно, легко и играючи. Не давали они своими извержениями лаве надолго на склонах застывать.
Меняли облик свой регулярно, открывая на себе новые пейзажи резные. Там где еще недавно было озеро, теперь сплошной магматический склон образовался. Там где было болото, теперь деревья высокой пышной шапкой красовались.
Но все это было временно до следующего извержения, которое меняло конечно же не все, но многое во внешности, а значит и в характере вулкана.
В общем жили такие вулканы играючи, бурля шипучей алой лавой в своем единственном вулканическом глазу и было им всегда интересно, нескучно и в радостно.
Но к грусти своей вулкан наш чаще замечал других соплеменников, те что потухли давно и оживать то и не собирались. Сами не помнят когда в последний раз извергались, ничего в их вулканической жизни не менялось тысячелетиями.
Давно застывшая лава навсегда сковала их склоны единообразным пейзажем. Все было для них рутинно, буднично и предсказуемо. Просыпаясь вулкан точно знал какое будет столетие и все в его жизни было предопределено, удивить себя не чем, да и зачем когда и так все устраивает.
Смотришь со стороны, вроде вулкан как вулкан, все при нем, все что должно быть у полноценного вулкана есть. А вот огонька нету, нету и все тут, просто небо без пользы коптит по строгому расписанию. Думает что счастливо живет, но на самом деле не живет, а то ли мыкается, то ли мучается.
А вот разговоришься с ним, сообщает что дела у него вроде бы отлично, всегда чем то занят, какие то планы свои вулканические строит. Но со стороны то виднее, нет жизни в нем истинной и счастья тоже нет, не обманешь.
Случались с такими вулканами глубокие депрессии, вплоть до мыслей суицидальных. Но весь трагизм в том что не мог, даже если бы захотел такой вот вулкан с собою покончить. Жизнь прекратить, то как? Так вот и живет, успешность изображая, ну а на душе базальтовой скрежещет муторно. А может он про это и не в курсе даже? Да черт его вулканический знает.
– «Почему же мы такие разные?»
– «Почему большинство затухает и гаснет, а другие живут себе в радости и живенько так всё на их склонах?»
Размышляя над этими вопросами первые лет пятьсот наш вулкан пришел к выводу, что виной всему возраст, мол в юности дай всем только поизвергаться без повода и без. Если бы у вулкана были уши, то и за них не оттащишь от извержений приятных.
А вот к старости уже не то, потенция не та, да и удовольствие уже предсказуемо, не впечатляет. Ну чего мол я старый там еще не испытывал то?
Но пожив на свете еще пару тысяч лет вулкан наш убедился в обратном. Не в этом причина, не выявил он своим аналитическим умом зависимости меж возрастом и извергательностью.
Сплошь и рядом наблюдал он собратьев шибко моложе его, которые давно погасли и ничего от этой жизни нового им и не нужно было. Все им якобы понятно и живут они как бы правильно, но зря.
