© Ирин Гэмильтон, 2018
ISBN 978-5-4490-9912-9
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Наша борьба и есть смысл жизни. Борьба за лучшее, за свое мнение, за родных и любимых, но самая главная борьба, которая составляет смысл существования и заставляет двигаться вперед – борьба с самим собой.
***
За окнами автомобиля стоял густой туман, окутавший город, словно мягким воздушным пледом. Мерседес бизнес класса прокрадывался осторожно сквозь непроглядную пелену по улицам. На заднем сидении, сложив руки на груди, сидела девушка подросток, не отрываясь глазами, смотрела перед собой. Руками она прятала грязное пятно на школьной форме, чтобы никто не задавал ей вопросов, на которые она не смогла бы ответить не солгав. Водитель подъехал к входу, и она, выскочив из машины, пробежала в дом. Не оглядываясь, поднялась по большой мраморной лестнице к себе в комнату. Закрыв за собой на ключ, скользнула на пол, облокотившись о дверь. Она посмотрела на правую руку, та была счесана на костяшках в кулаке, а на форме ярко выделялось небольшое красное пятно. Собравшись с силами, поднялась и пошла в ванную, переодеться и умыться, чтобы родители ничего не заметили. Она казалась обеспокоенной, но вела себя сдержанно, словно боялась, что все, что происходит у нее в голове, вывалится как куча вещей из переполненного чемодана. В большой гардеробной среди коробок с новой, еще ни разу не надетой обувью, была ничем не приметная синяя коробка. Девочка достала эту коробку и села с ней на кровать.
Она взглянула на дверь, прислушалась к звукам за ней, затем достала из коробочки тетрадь в твердом переплете, на которой был небольшой замочек. Пролистав несколько страниц, бегло прошлась глазами по тому, что написано в ней. Каждое слово в тетради будто приносило ей нестерпимую боль, губы дрожали еле заметно, она все еще сдерживалась. После того, как прочла, посмотрела в свое отражение в зеркале напротив кровати и, глубоко вздохнув, стала что-то записывать. Она писала очень быстро, как будто не хотела вникать в суть собственных слов.
– Доченька! – послышался голос за дверью. – Ты уже дома? Стив сказал, что привез тебя!
Дописав фразу «Я должна забыть», она захлопнула тетрадь, сунула ее под кровать и поспешила открыть дверь отцу. За дверью стоял мужчина лет сорока со светлыми хорошо уложенными волосами и свежим улыбающимся лицом. На нем было черное пальто с повисшим длинным темно-коричневым шарфом. Выглядел как обычно, дорого и солидно.
– Привет, пап! – она натянула радостную улыбку. – Я сейчас спущусь к вам, – глянув на отца сверху вниз, сделалась печальной. – Ты на работу?
– Сегодня важное собрание акционеров. Но я постараюсь освободиться раньше, – он притянул дочь к себе и крепко обнял. – Не обижайся, солнышко, я бы все отменил ради вас с мамой, но решается серьезный вопрос.
– За маму не беспокойся, я займу ее чем-нибудь, – она чмокнула его в щеку, проводив взглядом, вернулась в комнату, но не закрыла до конца дверь, прислушиваясь к тому, что там происходит. В коридоре послышались шаги, идущие со стороны лестницы, когда они встретились с удаляющимися шагами отца, она услышала встревоженный голос матери.
– С ней все в порядке, я волнуюсь! Может, стоит съездить к доктору Клеменсу? – взволнованно спросила она отца.
– Не нужно пока этого делать, зачем лишний раз провоцировать. Она сильная девочка, я думаю, что она справится, – родители отправились вниз, продолжая обсуждать какую-то тему.
Девочка захлопнула дверь и, глядя куда-то вверх, тихо проговорила:
– Я справлюсь с этим…
Луч утреннего солнца прокрался в комнату, медленно коснулся постели, погладил по волосам, добравшись до тумбы с будильником, словно подал ему знак, что пора будить хозяйку. Взбодрившийся будильник заорал как сумасшедший, от такого звона проснулись бы и мертвые, но Айрин не спешила открывать глаза. Ночь выдалась тяжелой, готовясь к тесту, она не спала практически до утра.
– Да встаю уже! – хриплым ото сна голосом возмутилась она. Нащупав тонкий как фоторамка корпус будильника, отключила его. Шаркая тяжелыми, еще не проснувшимися ногами Айрин решила сначала добраться до кухни и сварить кофе, чтобы разлепить окончательно сонные глаза, а уже потом умываться и заниматься обычными утренними делами. После бессонной ночи голова была как размытое пятно, уже с начала учебного года студентов завалили заданиями, в преддверии начинающихся практик.
Она налила в чашку свежезаваренный кофе, сделала тост с персиковым джемом, и села за стол. Включила местный канал, чтобы послушать о новых происшествиях в Сент-Луисе, в надежде услышать хоть какие-нибудь радостные новости, о проведенном празднике или о конкурсе поедания хот-догов. Только бы не услышать очередные вести о случае, который потряс город. Но вопреки ее ожиданиям, услышала печальный голос известной репортерши Рейчал Тримплтон, которая как акула вгрызлась зубами в это событие и принесла вновь неприятные известия. Айрин прибавила звук и вся превратилась в слух.
– «… Очередная жертва преступления, на этот раз молодой парень Кристофер Робсби, был найден убитым сегодня утром в своем доме! Это уже третий случай за три месяца. Как и с предыдущей жертвой, вероятность суицида полностью исключена. Была выдвинута версия, что в Сент-Луисе орудует убийца. Детектив Пуэрто, работающий по этому делу, пока не может дать никаких комментариев. Тело убитого сегодня доставят в медицинский центр института Вашингтона для выяснения и уточнения обстоятельств смерти. Полиция призвала к помощи в расследовании агентов ФБР, которые прибудут уже сегодня. Также призываем к помощи всех неравнодушных граждан, кто видел или слышал что-либо подозрительное, звоните на горячую линию…»
От этих слов персиковый тост Айрин застрял посреди горла, вена в виске застучала, и ее взбодрило сильнее, чем от крепкого кофе. Не успела она толком прокашляться, как зазвонил телефон.
– Скажи, что ты это видела?! – звонила ее подруга Бетани и громко тараторила в трубку, не давая вставить даже слово. – Не могу поверить! Угадай у кого сегодня занятие по судебной экспертизе как раз с утра?! Ты не опаздывай, жду тебя в холле! – так и не дав ничего ответить, бросила трубку.
Айрин посмотрела на часы и, оставив все, помчалась умываться и собираться на занятия. Ее длинные волосы спутались за ночь в плотный комок, она, выдергивая их со злостью расческой, каждый раз мечтала отрезать их по самые корни, но потом становилось жалко долгие годы отращиваний, и она успокаивалась. Расчесав, наконец, свои комки, схватила сумку и выбежала прочь из дома.
В институте Вашингтона Айрин Барских училась уже седьмой год: четыре года на степень бакалавра по медицинским наукам, и третий в медицинской школе. Учеба ей безумно нравилась, хоть и было порой тяжело: бессонные ночи над толстыми учебниками, изнурительная практика в медицинском центре при институте и в местных больницах. Она хотела стать врачом-хирургом, поэтому жаловаться на все это было первым проявлением слабости, а слабый хирург – значит вовсе не хирург. Тем более ее вдохновляла мысль о том, что, став хорошим врачом, она спасет много человеческих жизней, вернет семьям близких людей. Еще учеба была отличным поводом отвлечься от семейных проблем, которые, как чугунный пласт, давили на грудь.
