Есть лишь две причины, по которым эльфы приходят в наш мир: война или жены. Но, как бы то ни было, они несут с собой смерть. Делегацию эльфов ждут сегодня.
Стоит потянуться за следующей банкой, как начинают дрожать руки. Где-то среди емкостей с травами, стоящих на полках лавки, скрываются спокойствие и облегчение. Если я отброшу посторонние мысли, продолжу поиски нужных компонентов и займусь созданием лекарств, то смогу отыскать некое подобие покоя. Нужно сделать еще две припарки, сонное зелье, укрепляющее снадобье, несколько целебных мазей… В запасе лишь два часа, хотя на подобную работу уйдут все пять.
Если среди женщин Кэптона не отыщется Людская королева, начнется война. И мощь дикой эльфийской магии уничтожит все человечество. Если королева найдется, мы исполним условия договора, и еще столетие люди смогут жить спокойно. Но девушка, которой выпадет эта роль, вполне может умереть.
Однако королевы пока нет, и город взбудоражен. Как и я.
Над дверью лавки звенит колокольчик, и я отвлекаюсь от мыслей о работе.
– Простите, лавка открыта лишь на крайний случай… – спокойно сообщаю я, опуская на прилавок тяжелую банку с сушеным корнем валерианы. И замечаю на глади полированного дерева знакомое отражение. Мужчина со светло-каштановыми волосами и огромными глазами, с большой сумкой в руках. Чтобы убедиться, я резко поднимаю голову. – Люк! Что ты здесь делаешь так рано?
На Люке обычная одежда, хотя, будучи Хранителем Грани, он привык одеваться иначе. Сейчас же темные штаны идеально разглажены, на ярко-синей тунике не заметно ни пятнышка грязи.
Хранители Грани присматривают за лесом, избрав своей вотчиной храм на окраине города, у подножия большой горы. Так уж сложилось, что именно они имеют дело с эльфами и следят, чтобы никто в Кэптоне не пересек случайно Грань. Тот барьер, что разделяет наш мир и земли эльфов, полные дикой магии.
Я быстро забываю о работе и выбираюсь из-за прилавка. Сумка Люка с глухим стуком падает на пол, и парень обнимает меня. Дольше, чем обычно принято у друзей.
Наконец он немного ослабляет хватку, но полностью меня не отпускает. Придерживает за талию, а я не знаю, что делать со своими руками. И в конечном счете кладу их парню на плечи. Хотя мне хочется дотронуться до его груди.
– Я просто должен был тебя увидеть. – Он касается моей щеки костяшками пальцев.
Я запрокидываю голову и судорожно сглатываю.
Я хочу его поцеловать.
Желание это впервые возникло месяцев шесть назад, а может, и раньше. Я осознала его, когда мы с Люком отправились вглубь стылых болот, чтоб отыскать зимний корень. Тогда он рассказал мне, что у Хранителей Грани без Людской королевы станет втрое больше обязанностей. А значит, он не сможет проводить со мной достаточно времени.
Вероятно, мне хотелось поцеловать его и прежде, когда я даже не понимала, что такое поцелуи. Во время детских игр в лесах, ознаменовавших начало нашей дружбы на всю жизнь. Но стоило осознать это желание, и для меня начались мучения.
Если бы я по-прежнему считала Люка просто другом, то могла бы поцеловать его на спор или просто потому, что захотелось. Но теперь всякий раз, как он оказывался рядом, внутри все переворачивалось. И общение с ним давалось мне с трудом. Ведь поцеловать его я не могла. Это было бы жестоко… для нас обоих.
– Ну, ты меня увидел. – Я отступаю назад и принимаюсь разглаживать передник. Рядом с Люком мне приходится бороться с собой. Каждый миг причиняет боль. Хочется, чтобы он вновь меня обнял. Но я не могу себе позволить подобных желаний. Просто чувствую в глубине души. У меня нет на него времени. Долг зовет. А Люк, даже в качестве друга, слишком отвлекает. – Наверняка у вас с Хранителями куча дел. Ведь вечером прибудут эльфы. А в лес мы можем сходить завтра. – Если, конечно, оно вообще наступит.
– Я хочу забрать тебя сегодня. – Что за голос! О таком можно только мечтать. – Но не в лес, а дальше.
– О чем ты? – спрашиваю я и, вернувшись за прилавок, принимаюсь добавлять сушеные травы в серебряный чайник. Один из подарков Люка, который я очень ценю.
Парень преподнес мне чайник, когда я закончила учиться на травницу в Лэнтонской академии, расположенной на материке, за узким проливом. Другой подарок, ожерелье, Люк сделал, когда я была еще девчонкой. С тех пор я его не снимала.
От обеих вещиц просто захватывает дух, как, впрочем, и почти от всех изделий эльфийских мастеров. Хотя подобные товары весьма редки. И поэтому я обычно прячу ожерелье. Я вовсе не желаю создавать Люку неприятности из-за особого отношения к себе.
– Я хочу забрать тебя отсюда. – Он указывает на стоящую у ног сумку. – Я собрал припасы для путешествия. В гавани нас ждет готовая к отплытию лодка.
Я качаю головой. Будто бы таким образом смогу отыскать в его словах хоть какой-то смысл.
– Путешествие? Лодка?
– Начнем, конечно, с Лэнтона. У тебя ведь остались связи со времен обучения? Пока будем собираться в путь, мы могли бы пожить у кого-то из твоих старых друзей, – мимоходом замечает Люк, словно речь идет о прогулке к утесам к югу от города. Он не сводит с меня глаз, и я понимаю, что парень говорит серьезно. От страха во рту появляется металлический привкус. – А куда потом? Посмотрим. Хочешь взглянуть на бескрайние южные пустыни? Или, может, на Сланцевые горы на западе?
Я натужно смеюсь. Как бы мне хотелось свести все к шутке.
– Что на тебя нашло? Мы не можем просто так уехать. У меня здесь есть обязанности. И у тебя, вообще-то, тоже. Если я уйду, кто будет сращивать кости, лечить лихорадку и заботиться о том, чтоб не проявлялась Слабина? – «Хотя с последней даже я мало что могу сделать».
Слабина – губительная болезнь, поражавшая жителей Кэптона. И все мои попытки бороться с ней оказывались напрасными.
– Работа – всего лишь занятие, а вовсе не наша суть. Нас здесь ничто не держит. Мы не такие, как городские старожилы, жизнь в которых поддерживает лишь река Грань. Мы можем уйти. Сумеем отсюда выбраться.
– Пусть так, но сегодня появятся эльфы. Я должна закончить работу до городского собрания. Я не могу всех подвести. Мистеру Эбботу нужен чай, а Эмме – укрепляющее снадобье, иначе ее сердце…
– Луэлла, нам необходимо уходить. – Люк подходит ближе и, нависнув над прилавком, упирается в него локтями. Теперь он почти шепчет, бросая взгляд на ступени ведущей наверх лестницы.
– Родители еще спят, – поясняю я. Их комната как раз над моей лавкой. И все два часа, что я работала, наверху было тихо.
