Я прожил довольно долгую по современным меркам жизнь и, казалось, меня ничего не беспокоит и не гнетет. Года дают о себе знать: старые болячки и травмы все чаще напоминают о моем возрасте. Пусть состояние тела похоже на старенький скрипучий диван, но уголек души еще продолжал тлеть, хотя блеск в глазах уже не тот, что был раньше. Несмотря на дискомфорт вследствие старости, меня посещали яркие мысли, унося сквозь прожитую жизнь. Моя комната напоминала меня самого: старые обои, немного помятые фотографии из другой жизни. Все виделось будто через серый фильтр, и даже погода подчеркивала состояние души. Кромешную тишину прерывали тяжелые капли дождя, ударяющие по подоконнику, и заставляли отвлечься от зависшего в прострации состояния. Обратив свой взор в окно, ничего не привлекло внимания: те же тучи и мокрый асфальт. Стояла поздняя осень, и все вокруг стало аморфным. Резкие порывы ветра уносили вдаль остатки грязных листьев, и сквозь шум деревьев прорывались одинокие крики птиц. Вид за окном оставлял желать лучшего, и выходить из дома не хотелось. Проживая на окраине провинциального города, совсем отвыкаешь от шума, только тикающие стрелки часов не давали забыться и залечь в зимнюю спячку, но свинцовые веки продолжали погружать в дневной дрем, как вдруг на колени запрыгнул потрепанный жизнью дымчатый кот с ободранными ушами и начал трясти головой. Громко мурча, он старался подлезть носом под ладонь для того, чтобы получить свою порцию внимания. В комнате ничего лишнего не было: кровать, стол, растение с ярко-красным цветком на подоконнике и пара пожелтевших книг для интерьера. Жизнь проходила: день за днем, неделя за неделей. Из развлечений было только обозрение того, что происходило за окном на улице, и поход к старому знакомому для обсуждения последних новостей. Осень пролетала незаметно, и уже подкралась зима. Она представилась слегка необычной, поскольку выпавший снег отличался большим контрастом от еще не опавших листьев. Радуясь белому покрову, решил выйти из своего логова и немного проветриться, ну и проведать своего старого друга. Взяв облезлую трость, отправился на выход, прихватив с собой кота. Пушистый друг хоть и стар, но всегда провожал меня и, вероятно, в глубине души верил, что вернусь. Дорога до знакомого занимала в среднем около двадцати минут. Мы знаем друг друга более сорока лет. Пиная грязный и мокрый снег, я неторопливо брел, подзывая за собой кота. Он, тихо мяукая, искал более чистое место на пути, быстро перебирая мохнатыми лапами. Ветер доносил звуки города: гул автомобилей и заводов. Глядя на небо, про себя подумал: хорошо, что под фуфайку надел жилет, а на ноги валенки с галошами. Неторопливо, чуть прихрамывая, я брел вперед, как вдруг заметил край чего-то бумажного, привлекающего ярким рисунком, под свежим снегом. Наклонившись, заметил, что это был лотерейный билет, и, улыбнувшись, подобрал его, положил в карман и пошел дальше. Мне никогда не везло в подобных лотереях, но в глубине души верил в успех. Сейчас же, на исходе своего века, потухли юношеские надежды и желания, и в этот момент вся жизнь пролетела перед глазами. На мгновение представил: вот если бы я стал обладателем миллионов денег лет так сорок назад, как изменилась бы моя жизнь? Наверно, купил бы себе квартиру, машину и не работал бы, а только путешествовал, но остальные деньги куда? Быть всю жизнь одиноким человеком давно вошло в привычку. Очнувшись на миг, пропустил тот момент, когда кот отстал от меня. Оглянувшись, уже было поздно, его след простыл.
– Привет, дядь Вань! – услышал я и вздрогнул от неожиданности.
– Здравствуй, Кать! – ответил неприметной девушке, которую я давно знал. Она работала дворником и уборщицей в доме престарелых, где и жил мой друг. Молодая женщина лет тридцати пяти на вид была в меру скромной и в тот же самый момент дерзкой, вполне симпатичной. Шарф рубинового цвета аккуратно укутывал ее шею, что придавало красочности сумрачному пейзажу.
– Как у тебя дела? – спросила она у меня.
– Все как прежде, а у тебя?
– И у меня, – тихо ответила она, глядя на мои галоши.
– Не знаешь, гонщик у себя? – спросил у нее.
– Да вродь у себя, – озадаченно ответила Катя, поглядывая мне в след. Отбив валенки от снега, вошел в заведение для престарелых людей, и в гостевой комнате уже показался Колька. С улыбкой на лице, он быстро двигался мне навстречу, ритмично перебирая руками колеса инвалидного кресла, будто ждал нашей встречи как никогда. Инвалидом он стал лет двадцать пять назад, после автоаварии. Тогда в его машину врезался автомобиль, за рулем которого был водитель в нетрезвом состоянии. Его безупречному терпению могли бы позавидовать даже молодые! Несмотря на все трудности, в его глазах отражался мальчишеский задор.
– Что грустный какой, Иван Иванович? – крикнул он, улыбаясь.
– Тебе показалось, Николай Максимыч, – с улыбкой ответил я. – Что у тебя случилось интересного за эти два дня?
– Да что тут может случиться? Все те же стены и сварливые бабки! Сейчас бы вырваться куда и забыть об этом наскучившем месте! – огрызнулся Коля. После аварии у Коли диагностировали перелом позвоночника и защемление нервных корешков. Он перенес несколько операций, но в силу возраста он так и не смог больше встать на ноги. Конечно, недуг можно вылечить, но это очень дорогостоящая операция, которую могут провести только специалисты за границей, имеющие более современное оборудование и возможности. У него, как и у меня, никого не было из близких людей: одиночество стало спутником жизни.
– Представляешь, иду по улице и вижу, лежит вот это под снегом! – показываю Коле лотерейный билет.
– Наверно, кто-то потерял, – с любопытством ответил он.
– Ага, наверно, – кивнул ему в ответ. – Забери его себе: все равно у меня нет телевизора, чтобы проверить его, – сказал я, протягивая билет Коле.
– А у нас сегодня трубы прорвало, и весь дом греется, как может, а бабы бегают, орут – смех, да и только! А мне хорошо: по коридорам-то руками перебираю, гоняю. Не то, что тепло – жарко! – сказал с улыбкой Коля.
– Вон, и Катьке скучать не даю: катает меня по лестницам да по столовым. Ведь говорю ей, что сам, а она: нет, помогу!
– Ну, вижу у тебя все хорошо: обстановка не дает скучать! – проговорил чуть слышно я.
– Как сказать, надоедливо сидеть в четырех стенах! – с грустью в глазах ответил он.
– Ладно, Коль, пойду я потихоньку, а то уже темнеет, – произнес я после неудобной непродолжительной паузы.
– Ну, давай, дорогой, еще увидимся! – с досадой ответил он.
