Часть 1
Июнь. Саня Кириченко
Легкий удар в щёку пяткой разбудил меня.
– Ты спишь? – спросил Кирилл. Это, кстати, была его пятка.
– Который час? – тихо промямлил я, еле ворочая языком.
– Не знаю. Ночь?
Я потянулся за телефоном. Яркий свет дурацкого сенсорного экрана ослепил меня. Рука машинально положила его обратно.
– Так… и сколько время? – не мог угомониться Кирилл.
– Не знаю. Пофиг. Чего тебе?
– Мы ведь лучшие друзья?
– Наверное…
Было хорошо слышно, как он ворочается. Я бы с радостью посмотрел, что он там делает, но уж больно слипаются глаза.
– То есть? – Его голос давал понять, что он не по времени бодр.
– Мы проводим каждое лето вместе, но остальное время… – мой сонный мозг не дал мне закончить фразу.
– Знаю, редко, но всё же видимся? На днях рождениях, там, и в кино на каникулах… иногда.
– Я спать хочу. – Ответ получше придумать не удалось.
– У тебя есть более близкий друг, чем я?
– Не уверен, что у меня вообще есть друзья.
– У меня тоже. Значит, мы лучшие друзья.
– Как скажешь…
Он снова ударил меня, на этот раз сильнее. Возможно, лечь таким образом, чтобы голова одного соседствовала с ногами другого, было не лучшей идеей. Я поднял голову с подушки. Он продолжил:
– Ты ведь умеешь хранить секреты?
– Ага…
– Ты не подумай, я ничего не имею ввиду, просто мне надо с кем-то поделиться. Дело в том, что… не так… скорее всего… я…
И тут сон схватил меня окончательно, словно мой организм решил специально утаить этот сюжетный поворот.
1
Всё, что меня сейчас волновало – Маша. Маша, Маша, Маша… это имя стало для меня мантрой. Стоит произнести его несколько раз – и на душе становится спокойней. Прошло семь месяцев с тех пор, как я влюбился в неё. И два месяца, как она, используя одно нецензурное слово, популярно объяснила, что не заинтересована в общении.
Но я всё ещё был влюблен – потому что так проще всего. Организм на тот момент очень хотел, чтобы я был влюблен, не сильно волнуясь, в кого именно. Потому что я сам хотел быть несчастным. Я получал некое специфическое удовольствие от того, насколько всё плохо. Что я учился из рук вон плохо, что я не умел общаться с другими людьми, что меня никто не понимал. Всё это было неправдой, но и переубеждать себя не особо хотелось.
Потому что так проще всего.
Но вот наступили летние каникулы – время, когда я смогу смотреть фильмы с сериалами и играть в видеоигры днями и ночами целых три месяца. И это был последний раз, когда я мог себе подобное позволить.
В следующем году я уже буду оканчивать 11 класс – а там и Единый Государственный Экзамен, и, предположительно, поступление в университет… Будет замечательно, если от лета останется хотя бы половина. Да и в прошлом году мне не сильно повезло – эта Государственная Итоговая Аттестация (или как она там сейчас называется) забрала почти весь мой июнь. Если вы тоже пережили на своей шкуре последствия этих страшных названий, то прошу простить за их использование.
Страшно подумать, но подобной безответственной жизни на столь долгий срок у меня больше никогда не будет вплоть до пенсии. Так что это лето я обязан не профукать. Или – как мои планы интерпретировали бы родители – профукать, и как можно сильнее.
Но не подумайте, что эти три месяца я буду заниматься только вышеупомянутым, заплывая жиром и украшаясь многочисленными прыщами. Во-первых – почти на каждый день меня ждало какое-нибудь задание на даче от бабушки и (гораздо реже) дедушки. Которые, чаще всего, не занимали особо много времени. Во-вторых – я почти каждый день ездил на велосипеде. Будь то поездка в магазин, изучение ближних дорог или просто катание по дороге вблизи дачи, благодаря горкам которой её легко можно было использовать как своеобразную рампу. В-третьих – я был не один. Каждое лето на даче я проводил с Кириллом Новиковым.
Я знаю Кирилла почти всю свою сознательную жизнь. Впервые мы встретились на его дне рождения. Он выглядел довольно взрослым для однолетнего. Максимум, что я могу вспомнить с того дня – лишь пара фрагментов и кадров, словно затерявшихся на полу монтажной моей жизни. Ничего удивительного в этом нет, поскольку мне тогда было только три.
Мы были друзьями в третьем поколении. Всё началось с наших дедушек по материнской линии, которые настолько сдружились, что 20 лет назад купили земляные участки за городом и построили свои дачи на расстоянии 10-20 метров, расположив входные двери этих творений друг к другу. Впоследствии подружились и их дочери. И сыновья этих дочерей – то есть я и он.
Кирилла при желании можно назвать несколько специфической личностью: ему только тринадцать, но за последние два года он смог убедить всё свое окружение, что будет художником. Он даже специализацию себе нашел – дизайн персонажей, как и у его кумира Тэцуи Номуры.
Впервые услышав от него это имя, я понятия не имел, кто он. Но позже, поискав в интернете, узнал, что этот японец в первую очередь известен как дизайнер персонажей в видеоиграх серии Final Fantasy. А именно в пяти из пятнадцати частей, включая самую известную – седьмую. Также Номура является автором серии видеоигр Kingdom Hearts, где созданные им персонажи путешествуют по мирам студии Уолта Диснея.
С торчащими во все стороны волосами и большими глазами Кирилл сам по себе был похож на персонажа, нарисованного Номурой.
Теперь, когда мы разобрались, что я не конченый хикикомори, можно закончить вступление.
– Сань? Саня, проснись!
Это был мой старший брат Костя. Он потряс меня за плечо, когда машина подъезжала к нашей даче. Я резко очнулся и ударился башкой об подголовник переднего сиденья.
Второе июня всегда было особенным днём. Днём, когда я привозил оставшиеся монатки в ныне мою комнату. Ныне потому, что раньше со мной в ней жил Костя. Но из-за окончания института и женитьбы долгое проживание на даче стало для него непозволительной тратой времени.
Костя всего на 5 лет старше меня. Но отрыв в социальном развитии у нас колоссальный – он уже имел работу и планировал семейную жизнь. А я понятия не имел, куда поступать. И даже ни разу не целовался. Но да ладно.
Наша комната была на третьем этаже дачи. Хотя правильнее было бы назвать её чердаком. Большой, просторный чердак, чьи деревянные пол, потолок и стены ничем не прикрыты. Разнообразие стенам придавали пять здоровенных окон.
Там также была двухместная кровать, в которой когда-то спали бабушка с дедушкой. Справа от неё вертикально стоял старый матрас моих родителей, а слева – закрытый маленький шкаф, некогда висевший на кухне. Также в комнате были сами по себе две спинки (или седушки) дивана или диванов. У одной из них не было обшивки, поэтому я не могу сказать точно, чем это было раньше. На низком шкафчике из той же кухни с выломленными дверцами стоял приличных размеров серый кинескопный, но относительно новый телевизор. Всё в этой комнате уже где-то использовалось, но оказалось ненужным в современной городской жизни.
