Всё началось с того, что Витька поссорился с родителями. И ссора-то, если рассудить, произошла прямо из-за пустяка, кому расскажи – засмеют. А вот, поди ж ты, как дело обернулось – даже и не подумаешь никогда!
Отец с матерью ждали гостей. А чтобы гости не разочаровались, что без пользы провели время за столом, родители готовили им блюдо по особому рецепту. И надо ж было такому случиться, что отцу потребовался разделочный топорик.
– Виктор! – услышал Витька голос отца, не предвещавший ничего хорошего. – Ну-ка иди сюда!
Витька отложил свои дела и пришёл на кухню.
– Это как надо понимать? – спросил отец, с удивлением разглядывая топорик, зазубренный до такой степени, что был похож на пилу.
Отпираться было бесполезно, тем более что Витька действительно приложил к порче инструмента свою руку. Однако в отличие от родителей, которые особой нужды в нём не испытывали, Витька имел в топорике крайнюю заинтересованность.
Дело в том, что ему однажды срочно понадобилось срубить дужку навесного замка на гараже. А топорик был самым подходящим для этой цели орудием. В этом гараже одни великовозрастные дуралеи, известные на всю школу как бандиты и вымогатели, оказавшиеся вдобавок и воришками, прятали древний золотой медальон. Раритет, имевший научное значение мирового масштаба, который Витьке c трудом удалось разыскать только благодаря методу дедукции, придуманному Шерлоком Холмсом, было просто необходимо вернуть законным владельцам – археологам. А так он разве взял бы топорик без спросу? Ни за что на свете! Поэтому, если уж появилось у родителей желание ругаться, то, конечно, за дело его можно ругать сколько захочешь. А так чего зря ругаться, не разобравшись, как будто бы он специально топорик взял, чтобы их позлить…
Кровно обиженный такой явной несправедливостью, Витька ушёл на улицу. Там светило солнце, в зелёной листве деревьев пели птицы. Глядя на малолетних ребятишек, которые с весёлыми криками гонялись по всему двору, Витьке и вовсе стало худо: кругом все только и делали, что радовались замечательному дню. Даже безмозглые птицы и те щебетали в своё удовольствие и лишь у него одного, выходит, жизнь не сложилась.
Вначале Витька с горя хотел удалиться в леса, которых поблизости произрастало великое множество. Но и тут его постигло очередное разочарование: в окрестностях Зареченска отродясь не водилось пещер, где по обычаю и должен был обитать отшельник.
Витька ещё какое-то время постоял, размышляя о превратностях своей судьбы, потом безнадёжно махнул рукой и направился в «музей славянской мифологии».
С этого, казалось бы, незначительного эпизода и пошло происходить самое интересное.
В музее проживала одна Витькина знакомая старушка по имени Бабася. Вообще-то Бабася была не обычная старушка, а сказочная и считалась духом прялки. Прошлым летом, когда Витька гостил у своей бабушки в деревне Большие Хомуты, он эту прялку раскопал в заброшенном сарае, куда давно уже никто не заглядывал. Познакомившись с Бабасей, чей задорный характер мало чем уступал Витькиному, они за лето успели столько накуролесить, что другим и не снилось. И если бы не первое сентября, когда Витьке и ещё одной девчонке, Люське, которая тоже затесалась в их компанию, нужно было пойти в школу, то ещё неизвестно, как могла сложиться дальнейшая судьба деревенских жителей. Теперь-то они, должно быть, успокоились и ждут не дождутся приезда своих земляков. А может быть, наоборот, переживают: ну-к отчаянная команда опять надумает прибыть в гости. Хотя чего плохого в том, что деревенским жителям всё лето скучать не приходилось? Когда они ещё смогут так от души повеселиться!
По этой простой причине Бабасе пришлось съехать из своего захламлённого сарая. Сегодня она поживает, как барыня, в более комфортных условиях наравне с другими сказочными персонажами. Единственное, отчего Бабасю брала досада, так это от того, что они были вылеплены из воска и поэтому не разговаривали, хоть и щеголяли в настоящих одеждах. А Бабася, как всякий пожилой человек, очень любила на досуге посплетничать о каких-нибудь делах и новостях. От этого она только ещё больше набиралась ума-разума и в скором времени могла стать учёной, каким являлся ещё один Витькин товарищ – Вовчик. Он слыл любителем книг, перечитав их во всех городских библиотеках, и теперь собирался ехать в Москву записываться в Национальную библиотеку. Последние дни он только и занимался тем, что копил деньги на билет. Но Бабася, пожалуй, будет даже поумнее Вовчика, потому что прожила триста лет, а может быть, и все пятьсот. Хотя сама она утверждает, что по-любому не меньше тысячи. Поди проверь её!
Вот к этой-то умудрённой жизненным опытом старушке Витька и отправился на встречу, чтобы пожаловаться на свою нелёгкую судьбу.
Жутко проскрипевшие под ногами рассохшиеся половицы скоро известили несостоявшегося отшельника о том, что он находится в царстве подзабытых героев славянской мифологии.
Опасливо косясь по сторонам, где до поры до времени затаились восковые фигуры злыдней, упырей и другой нечисти, Витька торопливо прошёл к прялке, которую в своё время они с Люськой безвозмездно преподнесли в дар такому интересному музею.
Прялка стояла на месте. А вот сама Бабася, которая просто обязана была находиться при ней в силу своей должности – хранительницы прялки, сидела далеко в стороне с таким видом, будто не имела к ней никакого отношения.
Удивляясь такой беспечности, Витька свернул в её сторону. Глядя на пригорюнившуюся Бабасю, у которой руки безвольно свисали с колен, Витька спросил, даже забыв поздороваться:
– Бабась, а чего ты тут расселась?
Старушка помолчала, видно, для того, чтобы с наибольшей вероятностью сразить Витьку наповал, и объявила:
«Дурачина ты, простофиля!
Не умел ты взять выкупа с рыбки!
Хоть бы взял ты с неё корыто,
Наше-то совсем раскололось».
Витька хоть и не повалился, но поразился сильно, прямо остолбенел, не зная, что и ответить.
– Ты… это… чего? – наконец пробормотал он.
Бабася хитро на него поглядела:
– Аль не узнал?
– Чего… не узнал? – опять не понял Витька.
Бабася всплеснула руками:
– Ты, Витька, и вправду дурачина да простофиля.
Такое сравнение Витьку слегка задело.
– Сама толком ничего не объяснит, – отвесил он губу, – а уже начинает обзываться.
Но Бабася не пошла на поводу у обиженного Витька, а взяла и ещё больше его огорчила, сказав:
– Не заслужил ты пока похвалы. Потому что сказок Пушкина не знаешь. А ещё в шко-о-оле учишься… – привела она самый убийственный, по её мнению, аргумент не в его пользу.
– Пушкина я побольше других знаю! – не задержался с ответом Витька.
Но Бабася сделала вид, что намёка не поняла, и всё сокрушалась:
