– Ненавижу! – и я тут же получил хлёсткую пощёчину. Но моя девушка – уже бывшая – на этом не остановилась.
– Я терпела тебя целых два месяца!
Сочувствую. Какой долгий срок. Не стоило тратить на меня время.
Я стоял вразвалочку, расслабленный, а она ядовитым огнём извергалась, как древняя лавина.
– Все вы, мужчины, одинаковые! Словно под копирку вас выпускали…
Ого, не знал, что мужчин на фабрике стругают. Надо будет маму спросить название сей организации, чтобы знать, откуда я вышел.
– Ну, ничего, – продолжала она, махая перед моим носом пальчиком с жутко-синими ногтями, – ты ещё узнаешь, что это такое – страдать. Однажды и ты побываешь в моей шкуре, идиот чёртов.
На прощенье она показала мне средний палец, а я вернулся к работе. Нет смысла думать и переживать о ней. Пф… Сегодня одна, завтра другая. У женщин свои заскоки.
***
– Вероника, обслужи столик!
Я покосилась на единственного посетителя, затем продолжила неторопливые движения тряпкой по поверхности барной стойки.
– Моя смена закончилась.
– С тобой ничего не случится. Алина застряла в туалете, а человек кушать хочет.
– Надраться он хочет, а не кушать! – я бросила тряпку под стойку, в пустое ведро и взяла меню. Сделала шаг, затем остановилась и повернулась к Руслане. – В следующий раз не принимай на работу беременных.
– Три месяца назад эта шлюшка не была беременной, – зло откликнулась хозяйка и подтолкнула меня в зал, мол «иди уже».
Ненавижу такие моменты. И это тогда, когда все мысли были о выставке в центре дизайна Artplay. Руслана умела подлить дерьма в бочку с мёдом. И посетитель этот у меня в печёнке сидел.
– Выпивка кончилась, – заявила я, едва дойдя до его стола.
– Ника, ты же знаешь, я немножечко…
– Если бутылка коньяка – это у тебя «немножечко», Рома, то представляю, что ты имеешь в виду под словом «множечко», – сквозь зубы проговорила я. Ни сколько от злости, сколько для того, чтобы Руслана не заподозрила, что этот тип – мой бывший парень с сегодняшнего дня.
Он схватил меня за руку. Я обратила внимание, как исказилось лицо Русланы.
– Ника, любовь моя, скажи, что вчера ты пошутила.
– Нет, своего решения я не поменяю. Всё кончено, Рома.
– Ты разбиваешь мне сердце, – жалостливым тоном, от которого я онемела, произнёс он.
На глаза навернулись слёзы, чёрт… я же любила этого здоровячка! Но с меня хватит!
– Ты разрушил мою жизнь, – выдернула руку, – растоптал и не оставил следа. Я пыталась помочь тебе, помочь нам, но ты предпочитаешь выпивку!
– Я брошу! – он поднялся с места, чтобы обнять, но я отошла от него.
– Сколько раз ты мне это говорил? Гм? Сколько? Сосчитать у меня пальцев не хватит. Всё, настрадалась.
Я развернулась, чтобы уйти и тут… он со всей силы треснул ладошкой по столу. У меня не хватит слов, чтобы описать свой страх в эту минуту.
– Ах ты дерьмовая сука! – зарычал он, и тут я поняла, что он уже принял на грудь. Удивительно, как это я запаха не уловила. – Да кто ты вообще такая, мразь? – кричал он. – Я – мужик! Вот побыла бы ты на моём месте, тогда я посмотрел бы, как тебе такое понравилось. Ты не знаешь моих проблем, никогда меня не понимала, никогда добрым словом не утешила…
«Вот и катился бы теперь мячиком», – подумала я, а затем вытерла слёзы, гордо подняла голову и сказала:
– Если когда-нибудь, по ошибке Бога, я окажусь в твоей шкуре, милый Рома, то знай одно – я стану настоящим мужчиной. Не то, что ты!
***
– Иду! Иду! – кричала Аида Васильевна, направляясь к входной двери. Кто-то настойчиво жал на кнопку звонка, а у Аиды ноги были больные – не девочка уже, чтобы бегать.
Вздыхая, Аида Васильевна отодвинула щеколду, убрала цепочку и потянула на себя дверь.
– Вы колдунья? – сразу пришёл вопрос.
– Вы кто?
Девушка за порогом оказалась миловидной. Элегантный серый костюм, волос причёсан и собран на затылке, ухоженные руки сжимали дорогую сумочку. Богатая – это хорошо.
– Меня зовут Ксения. Я от Шурочки.
– От Шурочки? – Аида Васильевна изменилась в лице.
– Да-да. Она передала вам привет и… – Ксения понизила голос, – сказала, что вы можете мне помочь.
Аида Васильевна всё поняла моментально, раз сама Шурочка отправила к ней эту девушку. Что ж, давняя соседка отдаёт свои долги.
– Ну, входи. – Женщина провела Ксюшу в зал, где громко работал телевизор, а в старом кресле лежало незаконченное вязание. – Рассказывай, что тебя ко мне привело. Хотя догадываюсь. Парень?
Ксюша закивала и заморгала.
– Угу.
– Бросил…
Снова кивок.
– Надо отомстить.
Кивок.
В течение следующих тридцати минут Ксения рассказывала Аиде Васильевне, какое желание хотела бы воплотить в жизнь. Женщина внимательно выслушала, кивая и прикидывая в голове, как это всё должно происходить, а в конце сказала:
– Выполнить твою просьбу я, конечно, могу… но проблема в том, что необходимо женское тело для обряда.
– Прямо сюда?
– Нет! – Аида Васильевна махнула рукой и встала с дивана. – Фотографии мне их нужны. Он – есть. А Она где?
– А Она у меня есть, мам.
Из кухни вывалился здоровый парень. Ксения руку к груди прижала, поскольку не ожидала увидеть в доме мужчину.
– Только не говори, что это…
– Да, мам, это она. Хватит с меня. Пришло время мстить по-чёрному.
Аида Васильевна дала сыну и Ксении время подумать до полнолуния. После чего она провела обряд над фотографиями бывшего парня Ксении и бывшей девушки её сына Ромы.
Они согласились, потому что не знали, что колдовской обряд старой гадалки Аиды Васильевны или, как она сама себя называла, потомственной ведьмы Аиды был необратим.
