В поисках лучшего мы иногда уезжаем.
В поисках покоя мы всегда возвращаемся… Чтобы все это найти дома.
В детстве мы то и дело бежим к окнам, откуда слышны детские голоса – ищем себе ровню. Со временем мы подолгу простаиваем в окнах, откуда видно, как ходят люди и ездят машины – постигаем взрослую жизнь. Вот так жизнь делит нас между окнами, а мы делим ее на счастливую жизнь и на непростую…
Бахруз стоял у окна и смотрел во двор. Он ждал друга, чтобы ехать в аэропорт. За спиной за столом сидели родители. Отец рассматривал Коран и готовился к проводам. Мать Бахруза пристально смотрела на него, перебирая в голове причины, по которым он решил уехать. Их было четверо у родителей. Все были очень дружны и заботливы друг о друге. Воспитание родителей было традиционным – любовь и хлеб делить поровну. Они были не типичными. В них надо было разбираться, чтобы понять, откуда до Баку доросли их корни. Говорят, на внешность людей сильно влияют войны, измены и большая любовь. В их случае всего было понемногу, но любви было больше – они все удались.
Слезы выдали состояние матери – Бахруз подошел к ней и сел рядом. Ему захотелось ее обнять, но передумал и просто стал шутя подталкивать ее плечом, чтобы постараться не превращать сцену проводов в нечто слезное.
– Мама, я же уже зрелый мужчина и говорить могу и писать и читать, даже на нескольких языках.
– Ты, сын мой – мужчина, вот из-за этого я больше всего и боюсь. Женщины никогда не жалеют мужчин, особенно, если это не их сыновья, а мужчины испытывают других мужчин, если они лучше их. Вот за это я и переживаю. Жизнь – не легкая штука.
Глубокий вздох матери болезненно откликнулся в сердце Бахруза – он заерзал и поник.
Отец почувствовал сына и резко вставил: – Прекращай все это, Лейла! Решение принято! Деньги потрачены, там его люди ждут.
– Ты знаешь этих людей!?
– Да знаю! Ты что, Илону не знаешь!? Она же у нас на глазах выросла и семья у нее достойная.
– Все я знаю про женщин, Вагиф. Я сама женщина и знаю, что нам, женщинам, нужно от хорошо воспитанных ребят.
– Он будет не один. Любая нужда в человеке осмысливается,
а у женщины даже рассчитывается, да будет тебе известно, жена моя-женщина.
– Ты, я смотрю, Вагиф, в философы подался!? – решительно сказала Лейла.
– Не называй меня философом! Терпеть не могу подобное сравнение. Таковым становятся или от нищеты или от безделья,
а я гордый и в годах!
Бахруза забавлял их спор, а главное – он отвлекал их от мрачных мыслей.
В комнату вошла Саида.
– Мама! Что ты опять устраиваешь?! Ты же обещала!
– А когда мне плакать, сын уезжает, – возмущенно ответила Лейла.
– После того как он уедет, вместе будем плакать, долго и горько, – улыбаясь, Саида села рядом с матерью.
– Тебе забавно, а мне нет. Все сестры рассуждают одинаково: «Брат уедет, все будет хорошо, а после приедет, подарки привезет».
– А жены как рассуждают, мам? – Саида продолжала провоцировать мать на весьма интересные рассуждения.
– Смотря какие жены.
– Хорошие, мам!
– Хороших жен не бывает!
– Бывают хорошие мамы и послушные невестки! Вот тебе мой совет.
– Ты просто чудо, мам! – Бахруз обнял мать, в надежде как-то успокоить её.
– А что скажет на это Вагиф-муаллим, – Саида обратилась к отцу, рассчитывая на его поддержку.
– А что может сказать философ про свою жену? То, что философам тоже кушать надо! – двояко, но прагматично ответил Вагиф.
– Вот, пожалуйста! Ваш отец, мудрый философ, знает, что без еды ни философия никому не нужна, да и, пожалуй, сам философ тоже никому не нужен, – убедительно завершив разговор, Лейла прошла на кухню.
Отец ушел в свою комнату.
– Ну что, братишка, ты только мне скажи. Надолго ты к ней? – спросила Саида
– Пока не знаю, – тяжело вздохнув, ответил Бахруз. – Все зависит, сестренка, от того, как все оценит разум и что подскажет сердце, вот поэтому ничего сказать тебе я не могу.
Сестра и брат сидели рядом и молчали. Они думали об одном и том же – о разлуке. Саида была единственной девочкой в семье. Она утопала в опеке и защите братьев. Их, порой пристальное внимание
к ней не напрягало ее, а напротив, она умело использовала их покровительство: в школе, во дворе и даже дома. Она была не замужем, но была королевой без короля, но с сильной армией. Ей было чуть-чуть боязно, она понимала, что ряды ее армии сегодня поредеют, и защита ее ослабнет. Оттого ей не хотелось отпускать брата как преданного ей воина. Бахрузу было вдвойне тяжело. Он был убежден, что сестра – это часть матери, и это те женщины, которым всегда что-то угрожает.
– Саида! Ты присматривай за стариками. Пиши мне обо всем.
И если что…, я сорвусь и приеду.
– Все будет хорошо – они еще бойцы, – успокоила Бахруза сестра.
– Ты пиши мне, Саида, про все, что у вас здесь будет происходить.
– Хорошо, братишка! Ты обо всем будешь знать. Скажи, Бахруз,
а что, у тебя с Илоной все серьезно? – спросила Саида.
– Мы не дети и в очень серьезном мужском и женском возрасте. Она там уже давно, и, естественно, выстроила свою жизнь по-взрослому. Единственное, что мне было доведено, что она одна.
У меня была своя история, которая тоже должна закончиться, точнее, погаснуть. Не все так быстро. Я еду туда работать и, поначалу, буду у Илоны в помощниках ходить. Переводы, договора. Работы будет много. Мы договорились с ней, что если наши отношения зайдут так же далеко как в Баку – то в этом случае мы вместе работать не будем.
И это правильно! Любить надо дома, а на работе надо скучать по любимой.
– А где ты будешь жить? – спросила Саида.
– Пока у ее подруги, которая на некоторое время уехала в Москву работать. Естественно, меня представили как ее бой-френда, который ждет любимую.
– Бахруз! А как твой английский, не подзабыл?
– Нет, сестренка, помню и даже скучаю. Илоне я должен быть признателен за английский. Как только они уехали из Баку, она стала упрашивать меня поступать на иняз. Писала постоянно: «Учи английский, может быть, встретимся». Зараза, как в воду глядела. Теперь о тебе, краса ты наша, – сказав звучно, Бахруз смачно поцеловал сестру. – Каждый месяц присылай мне свои размеры, – будешь получать от меня обновку.
– Впрямь каждый месяц? – с радостью в голосе спросила Саида.
– Не обольщайся, радость моя, – сказал Бахруз, – посылки идут долго.
– И еще вот что хочу тебе сказать, сестра. Дай мне слово, что выйдешь замуж по любви.
– Почему? – с издевкой спросила Саида.
– Да, Саида, ты не ослышалась, по любви, – со всей серьезностью продолжал утверждать Бахруз, – это важнее, чем если будут говорить, что Саида еще не замужем. Понятно, что город маленький и слишком восточный, который только и делает, что ждет новостей о частной жизни горожан. Для меня это тоже немаловажный фактор, и я понимаю, что традиции – наши знаменья, но учти, каждый, закрыв свою дверь в квартире, живет со своими причудами и своими не показными страстями.
